Очередная остановка

 

Перевод Just Another Good Stop - пролога к Book of the City.

- А я тебе говорю, что если мы в ближайшие пару часов не найдем врача, то она умрет, и ребенок вместе с ней, - произнес Орел.

Фургон стаи несся под проливным дождем по 80-й федеральной трассе. Будь здесь больше машин, это было бы весьма опасно, но поздней ночью и в такую погоду почти никто не совался на шоссе. Перегрин, вожак стаи, была на восьмом месяце беременности, а еще - тяжело ранена.

Глянув на Перегрин в зеркало заднего вида, Орел потёр свой левый бок. Во время налета стаи Мистических Хищников на резинотехнический завод ранили не только вожака, и кое у кого из охраны было серебро. О возможных последствиях Орлу думать не хотелось, и он вновь уставился на дорогу.

Перегрин почти без сознания полулежала рядом со Стражницей - юной черной фурией, которая была на взводе и чеканила каждое слово:

- Вот уже десять тысяч лет женщины рожают сами, без врачебной помощи. А она не просто женщина, она гару. Уж поверь, Орел, родить она сможет. Надо бросать этот чертов фургон и тащить Перегрин в чистое место или в каэрн.

Совиный Укус резко обернулся, взмахнув дредами, и посмотрел на нее через левое плечо с пассажирского сиденья. Поправив на носу очки в проволочной оправе, он произнес с легким ямайским акцентом:

- Мы сейчас рядом с Толедо, и я слышал, что тут есть каэрн. И да, Стражница, у Перегрин в животе не только ребенок, но и серебро.

Скорчив лицо, Стражница двумя пальцами вытащила из кармана джинсов деформированный кусочек серебра:

- Я знаю. Вот это я сняла с твоей куртки, помнишь?

Совиный Укус вздохнул:

- Да-да, спасибо, но я о том, что...

- Да поняла я! - оскалилась Стражница. - Если начнет рожать со шрапнелью в животе, то ей кранты, а так как это серебро, когтями и зубами мы его не достанем.

Спор прервали щелчки сигнала поворота - Орел приготовился съехать с шоссе.

- И мы как раз въезжаем в Толедо, - отрезал он, не собираясь допускать дальнейших распрей в стае.

- Толедо... здесь куют хорошие мечи? - в забытьи пробормотала Перегрин. Орел увидел, как Совиный Укус изо всех сил старается не улыбнуться в ответ на слова вожака.

Стражница ласково заставила Перегрин замолчать, поднеся к ее губам фляжку с водой, и встретилась взглядом с Орлом в зеркале заднего вида.

Ветровое стекло под натиском ветра внезапно затрещало так, что Орлу на мгновение показалось, будто пошел град. Он кивнул Стражнице и произнес, не обращаясь ни к кому конкретно:

- Я почти уверен, что на отцовской кредитке осталось достаточно, чтобы снять комнату в мотеле. Мы... Я понимаю, что нам положено быть крутыми оборотнями и всё такое, но я не хочу спать под деревом в грозу.

Стражница вздохнула достаточно громко, чтобы Орел понял, что ей есть что сказать.

- Что? - спросил он чуть более резко, чем собирался.

- Если уж вы двое так уверены, что нужен врач, так, может быть, поищем врача для Перегрин, а не кровать для тебя?

Съехав с трассы, Орел перевел коробку передач в режим «паркинг», обернулся и злобно рявкнул:

- Слышь, ты...

- Орел, - с нажимом произнес Совиный Укус, - она права. Нам нужно добраться до безопасного места, а потом найти каэрн. Наверняка в септе найдется целитель, который нам поможет.

Орел стиснул зубы и несколько раз глубоко вдохнул. Стражница, стараясь не встречаться с ним взглядом, произнесла:

- Извини, я просто...

- Я знаю, Лорен. Мы все тоже.

- Как-то всё проще, когда Пери принимает решения, - криво ухмыльнулся Совиный Укус, глядя на Перегрин, которая явно не понимала, где находилась. - Орел, давай-ка паркуйся, и мы с тобой пройдемся по городу и поищем каэрн. Ты стеклоход, ты же ориентируешься в городе?

- Эй, подожди, вы двое уйдете, а мы тут останемся? - переспросила Стражница. - Может, лучше я пойду? Орел, конечно, стеклоход, но он из пригорода. Из Кливленда. Да и Толедо не город, а так - остановка по пути в Детройт.

Дождь молотил по крыше фургона. Сзади подъехала другая машина, объехала фургон и исчезла впереди. Орел проводил ее взглядом. Он знал, что Совиный Укус прав, но у него не хватало терпения спорить со Стражницей.

- Смотри, - терпеливо произнес Совиный Укус и принялся загибать пальцы на левой руке. - Во-первых, Орел стеклоход, а в городском каэрне - наверняка он называется Черным Болотом или вроде того - будет много урра.

На этом слове Совиный Укус осёкся, но Орел пропустил оскорбление мимо ушей, и ямаец продолжил:

- Во-вторых, в люпусе у тебя где-то метр в холке, а еще ты угольно-черная. Не спорю, впечатляет, но, клянусь сиськами Гайи, это привлечет внимание людей. Орел стеклоход, я уктена, мы... дворняги. В люпусе мы похожи на больших собак - по крайней мере ночью и на расстоянии, но хотя бы так. В-третьих, если у Пери начнутся схватки, мы с Орлом по сути бесполезны. Всё, что я знаю о родах, - это то, что в сериале «Маленький домик в прериях» Лора кипятила воду и рвала простыню. В-четвертых, если за нами следили, то ты защитишь Перегрин лучше, чем кто-либо из нас. Хотя нет, Орел бы смог - но мы уже решили, что он должен идти.

Орел снова нажал на газ. Глянув в зеркало, он увидел, как Стражница кивнула и наклонилась, чтобы достать лабрис из-под сиденья. Проехав еще немного, Орел остановил фургон в темноте на парковке заброшенного ресторанчика быстрого питания, выключил мотор и отдал ключи Стражнице:

- Я знаю, что ты не умеешь водить, но тут коробка-автомат. Если что-то случится, то просто переведи рычаг в положение D. Газ справа, тормоз слева.

Стражница кивнула, но Орел не был уверен, что она его слышит. Всё внимание фурии было сосредоточено на Перегрин. Нацепив кобуру, Орел закутался в плащ, открыл дверь и вздохнул. Дождь приятно было послушать внутри машины, но выходить наружу совершенно не хотелось. «Нам положено быть крутыми оборотнями», - напомнил он себе и вылез из фургона. Совиный Укус тоже вылез, но без колебаний и с руганью. 

- Не хочу я всю дорогу так идти,  - произнес Орел, по лицу которого стекала вода. - Давай поторопимся.

Двое гару принялись менять формы, пока не превратились в волков, после чего побежали по направлению к набережной.

*          *          *

Шерсть полностью промокла всего за несколько минут. Первые десять минут Орел делал вид, будто дождь его бодрит, следующие десять минут - будто дождь ему особо не мешает. Втайне он радовался тому, что Совиный Укус тоже постепенно смотрелся всё более жалко. Они продолжали бежать по пригороду, пока захудалые домишки не заслонили далекие огни центра города.

Совиный Укус нашел неповрежденный навес над дверью подъезда многоквартирного дома. Сам дом выглядел так, будто в нем был пожар - кирпичи вокруг большинства окон были черными от копоти, а сами окна были заколочены - но тут было сухо, а остальное для Орла сейчас не имело значения.

- Нужно заявить о себе, - произнес Орел на тайном языке гару, наполовину состоящем из рычания. Совиный Укус мотнул головой:

- Вот просто так завоем: «Привет, парни»? Думаешь, что в городе во время дождя кто-то нас услышит?

- Но попытаться стоит. Хуже не будет.

- Если только нас не услышат твари Вирма.

- Укус, ты... - но Орлу не пришлось заканчивать. Совиный Укус запрокинул голову, вытянулся и издал длинный переливчатый вой. Орел вторил ему, но не в унисон, а намеренно запаздывая, как это положено у волков. Для всех гару этот вой нес сообщение: «Мы гару из другого септа. Просим помощи».

Вой эхом отразился от ближайших зданий, а вдалеке залаяли собаки, кроме того Орел различил крики людей. Гару подождали минуту или две, но не услышали ничего похожего на ответный вой. Совиный Укус выжидающе посмотрел на Орла, с кончика его хвоста некрасиво капала вода.

Орел закрыл глаза и задумался над тем, что делать дальше. После обряда перехода он однажды останавливался в Толедо по пути на север, но не пошел в местный каэрн, а нашел вписку на ночь вместе с кинфолками. Это было много лет назад, но он неотступно думал об этом и не хотел признаваться в незнании перед старшим и более опытным товарищем по стае.

- Кажется, я помню адрес, - буркнул Орел. - Нам сюда.

Двое гару вновь вышли под дождь. Орел заметил, что Совиный Укус держал уши торчком и покачивал головой на бегу. Уктена всегда был более чутким, и Орел предположил, что он обнаружил опасность. Однако он не сообщил о ней товарищу - видимо, не заметил чего-то конкретного.

Примерно через двадцать минут гару добрались до многоквартирного дома в университетском районе. Дождь закончился, и холодный ветер гонял по небу черные тучи, закрывая луну и звезды (впрочем, их и в ясные ночи не особо было видно). Этот район не спал: молодые люди шли с учебы, разговаривали, распивали спиртное. Гару остановились в переулке рядом с магазинчиком и приняли человеческий облик. Орел наклонился к уху Совиного Укуса и указал на крыльцо дома напротив:

- Тот бомж на крыльце - это старый псих Маматас. Поклясться готов, когда я в прошлый раз тут был, он точно так же там лежал, и даже стаканчик рядом с ним тот же.

Совиный Укус посмотрел на него с недоверием, тем не менее оба гару решили перейти через улицу. Когда Орел перешагнул через бомжа, тот внезапно очнулся и уставился на молодого оборотня:

- А я тебя знаю! - Маматас неуверенно поднялся на ноги, накренился вперед, и его помятое небритое лицо оказалось совсем рядом с лицами гару. - Ты был тут несколько лет назад и тусил с теми чокнутыми хиппи, которые язычники!

Орел удивленно уставился на бомжа и кивнул.

- Мелочь есть? - спросил Маматас.

Орел на секунду задумался и ответил:

- Если мои друзья по-прежнему тут живут и у них всё хорошо, то пара баксов найдется.

- Кто? - искренне удивился старый бомж. - Те чокнутые? Нет, они пару месяцев назад съехали. Думаю, у них там термиты завелись или черви какие-нибудь.

- Хреново, - буркнул себе под нос Совиный Укус. Он достал доллар и кинул его в стаканчик бомжа. - А они не сказали, куда едут?

Старик усмехнулся, но в глазах его горела плохо скрываемая ярость:

- Сказали? Мне? Тому, кто годами был их соседом? Да нихрена эти уроды мне не сказали! Квартира до сих пор пустует, кстати. Дверь открыта была, я заходил - там жутко воняет.

Орел сомневался, что старик живет в этом доме, но не стал спорить и просто вошел в здание. Маматас продолжал что-то говорить, но Совиный Укус шагнул вслед за товарищем. Гару поднялись по скрипучим деревянным ступенькам, и Орел остановился у первой двери справа. Она была закрыта на новенький висячий замок. Оборотни переглянулись, повисла неудобная пауза.

- Ладно, - наконец решил Орел. - Никто ж не видит.

Его мускулы вздулись, сам он стал более звероподобным. Схватив замок правой рукой, он дернул его на себя и повернул. Как Орел и ожидал, замок остался цел, но доски не выдержали. Оторвав замок, гару толкнул дверь, и она тихо распахнулась, явив взгляду грязную комнату. Они вошли внутрь, и Орел, оставаясь в форме глабро, принюхался:

- Кровь, дым и дерьмо. И животными воняет. Интересно, как долго тут было открыто? Раз Маматас здесь был, то и кто угодно мог зайти.

Совиный Укус кивнул, но он почти не слушал. Его глаза помутнели, стали почти белыми - он рассматривал квартиру через мир духов, сообщая об увиденном неестественно монотонным голосом:

- Здесь была смерть. Я до сих пор вижу кровь. Трое было, один сбежал, за дверью кровавые следы... - уктена замолк, уставившись в пол и аккуратно переставляя ноги. Он зашел на кухню, и через несколько секунд Орел услышал радостный возглас. - Ага! Глянь-ка сюда.

Зайдя на кухню, Орел увидел, что Совиный Укус уже нормальными глазами разглядывает столешницу. Царапины на ней были оставлены не когтями, а ножом, но это были глифы гару. Орел принялся читать вслух:

- Опасность, Вирм, люди-солдаты... Может быть, полиция? Ммм, этот глиф я не могу разобрать... Каэрн, речной берег...

Совиный Укус наклонился и ткнул пальцем в незнакомый Орлу символ:

- Это «отступление» или «оборона». Думаю, на них кто-то напал, возможно полиция - одной Гайе ведомо почему. Скорее всего, на набережной есть каэрн и они ушли туда. Предлагаю пойти к реке и поискать там.

Орел согласно кивнул, и двое гару направились к выходу. Спускаясь по лестнице, Орел спросил:

- Кстати, ты слышал его акцент? Он из Ливана, что ли?

- Он, что, похож на Джейми Фарра? Думаю, он грек. Хотя для тебя все средиземноморцы на одно лицо.

Орел предпочел промолчать.

За дверью их вновь встретил Маматас, размахивая книжкой без обложки в левой руке:

- Прежде чем вы ушли, - заявил он им, запыхавшись, - я должен поделиться с вами мудростью.

Маматас загородил собой всё крыльцо, поэтому Орел остановился и терпеливо принялся ждать обещанную «мудрость». Пьяный бомж продолжил, заговорщицки понизив голос:

- «Автобиографический» означает «гомосексуальный»! Будьте начеку!

И тут из кустов вокруг подъезда выскочило полдесятка темных силуэтов. Орел без промедления перешел в боевую форму, доверившись инстинкту. Словно в замедленной съемке он видел, как Совиный Укус приподнял бровь и пробормотал: «Ого...» - а Маматас с криком пустился наутек.

Юный арун не стал тратить время на разглядывание врагов: они не сбежали при виде криноса - этого было достаточно. Он спрыгнул со ступенек, отправив одного из противников в непродолжительный полет ударом открытой ладонью в грудь. Совиный Укус перемахнул через перила и скрылся из виду - Орел не стал провожать его взглядом, зная, что товарищ зайдет врагам в тыл.

Врагов было пятеро, но одного он потерял из виду. Они нерешительно замерли, будто не ожидали так легко потерять преимущество внезапности. Их лица Орел не мог разглядеть, он видел лишь безумные ухмылки. Арун бросился на ближайшего, собираясь взять его в захват, но тот легко отпрыгнул. Другой обхватил левую лапу Орла обеими руками и вцепился в нее зубами.

Это было не так уж и больно, но гару взревел от ярости и попытался достать врага своей правой лапой. Тот продолжал висеть на левой лапе Орла, отталкиваясь от асфальта ногами и держа свой живот вне досягаемости когтей аруна. Еще один зашел со спины и воткнул нож в левую почку. Орел вновь взревел, перед глазами повисла красная пелена.

Когда пелена рассеялась, Орел в форме хомид очнулся на тротуаре в паре кварталов от того дома. В голове оглушительным эхо раздавались удары собственного сердца. Совиный Укус стоял рядом, готовый в любую секунду отпрыгнуть. С ним явно что-то случилось за то время, что Орел его не видел: одежда была разорвана и вся в крови, на шее не хватало одного из украшений ручной работы. Его челюсти двигались, и Орел не мог понять почему, ведь во рту не было никакой еды. Затем окружающие звуки вернулись, и Орел услышал слова:

- Спокойно, спокойно, всё в порядке, мы их прогнали, всё в порядке. Орел, это я, Совиный Укус, не бей меня больше, спокойно...

Орел кивнул:

- Я в норме, я в норме, - он помотал головой, чтобы сознание прояснилось. - Что я пропустил?

Совиный Укус постучал пальцем по своему правому уху:

- Нет времени объяснять. Сирены. Надо идти к набережной.

Орел вздохнул и кивнул, хоть и не был согласен. Безумие прошло, и на него навалилась усталость, старые и новые раны нестерпимо болели. Уперевшись руками в колени, он попытался восстановить дыхание, затем произнес:

- Укус, я больше не могу.

Совиный Укус перестраивал свое тело, его сухожилия расплетались и срастались вновь - он превращался в волка. Подойдя ближе, уктена заглянул в глаза стеклоходу и произнес на древнем наречии гару:

- Ты хотя бы не рожаешь. Пойдем.

Затем он развернулся и пошел, высоко задрав хвост.

- Ненавижу тебя, - заявил Орел, но Совиный Укус никак не отреагировал. Превратившись в волка, арун последовал за товарищем к набережной.

*          *          *

Река Моми горела каждые несколько лет. Десятилетиями Толедо и его пригороды сбрасывали в реку промышленные отходы, которые безо всякой переработки сливались в озеро Эри. Каждый новый мэр обещал сделать что-нибудь с этим, но оказывался в кармане всё тех же корпораций, что и предыдущий. Орел знал, что мысли об этом могут загнать в харано, и попытался отвлечься, но металлический запах не давал забыть о том, что реку отравляли вот уже пятьдесят лет подряд.

Орел фыркнул на языке гару:

- Иногда я понимаю, почему красные когти хотят просто выжечь всю заразу.

Совиный Укус что-то уклончиво ответил, и Орел по положению его головы и хвоста понял, что уктена не хочет говорить об этом. Стеклоход не стал настаивать.

Примерно через двадцать минут они вышли к реке - здесь химический запах был еще сильнее - и остановились у пристани, где бетонная дорога уходила прямо в воду.

- Неужели яхтсменам нравится плавать в этом дерьме? - спросил Совиный Укус, перейдя в форму хомид. Орел остался волком - он не чуял никого из людей поблизости, но место не казалось ему безопасным.

- Издай клич приветствия, вдруг они услышат, - предложил Совиный Укус и через мгновение добавил. - Если тут вообще кто-то остался.

Орел подумал о том, что большинство знакомых ему стеклоходов не пользовались кличем приветствия - у них были мобильники. Он еще не решил, будет ли выть или спорить с уктеной, как вдруг услышал вой со стороны города: «Опасность. Сестры в беде. Срочно. Вирм».

- Хреново, - Совиный Укус словами выразил мысли Орла.

- Все твари Вирма в городе услышат зов Стражницы о помощи, - фыркнул арун. Совиный Укус кивнул. Орел перешел в форму глабро, которую уктена постоянно называл «обликом Лона Чейни» - для хомида всё же было слишком опасно.

- Один из нас должен вернуться к ним. Другой...

Тут раздался еще один вой, но уже откуда-то поближе: «Час Пик идет на помощь».

Орел продолжил:

- Другой должен убедиться, что вот у этих есть повитуха или хотя бы теург. Ты иди к Стражнице и Пери, а я встречу местных. Поторопись. Если надо - угони машину.

Совиный Укус печально улыбнулся и что-то пробормотал, но Орел уже бежал, перекинувшись в громадного волка - вторую свою боевую форму. Адреналин заставил его забыть о боли и усталости. Второй раз за вечер он завыл в надежде, что этот неизвестный «Час Пик» услышит его, и большими прыжками помчался вверх по течению.

Ему ответили, он вновь завыл, и так минут пять они обменивались сигналами, постепенно сближаясь. «Как будто в жмурки играем», - подумал Орел. Наконец они встретились, выйдя друг на друга с противоположных сторон пустой парковки, вход на которую перегораживала цепь. Охраны не было, а единственным источником света на весь квартал был один уличный фонарь. Напротив Орла стояли пятеро - все в хомиде, все мужского пола. Внутри у аруна похолодело - он запоздало понял, что с ним нет ни Совиного Укуса, ни Перегрин, а лишь они умели чуять порчу Вирма в других.

Он перешел в кринос и коснулся нескольких фетишей, которые для него смастерил Совиный Укус. Просто так, на всякий случай. Оборотни напротив внимательно выжидали. Орел с трудом мог рассмотреть их лица, но ему показалось, что у двоих кожа более темная - возможно, азиаты или индейцы. У одного из этих двоих при себе было несколько поделок из перьев - наверняка это был теург. За ними стояло трое парней неряшливого вида, как будто они спали на улице и их буквально пару минут назад разбудили - явно костегрызы.

Орел прокашлялся и наполовину сказал, наполовину прорычал:

- Я Орел в Доспехах из племени Ходящих по Стеклу, моя стая - Мистические Хищники. Мой вожак сейчас за городом. Она тяжело ранена, и на нее, возможно, напали - вы сами слышали ее вой. Я должен как можно быстрее добраться до нее, но мне нужен целитель.

Они никак не отреагировали, и Орел уточнил:

- Мне нужен тот, кто может принять роды.

Азиат удивленно приподнял брови и сделал шаг вперед. Реакция остальных подсказала Орлу, что это вожак.

- Я Астрам, - произнес азиат спокойным ровным голосом, еле слышным с того края парковки, - а это моя стая, Час Пик. Ты на машине или бежал через полгорода?

Орел покраснел, но попытался сделать серьезный вид:

- Мы решили, что раненой будет безопаснее остаться в машине за городом. Видимо, мы ошиблись. Я пришел сюда своим ходом.

Астрам посмотрел на него недоверчиво, двое костегрызов (если это были костегрызы) стали перешептываться с остальными.

- Ты один или здесь есть еще кто-то из вас?

Орел нервно сглотнул, но постарался не выдавать незнакомцам свое беспокойство. Если эти гару были рабами Вирма, то нельзя было сознаваться в том, что он один - его бы убили. Он решил ограничиться безопасной ложью:

- Мой товарищ наблюдает за нами издалека. Он может быстро добраться до раненой, но у него нет навыков целителя. У нас мало времени. Если вы можете мне помочь, то я нижайше прошу о помощи. Если нет, то мне нужно идти.

Астрам повернулся к теургу и что-то спросил. Тот мотнул головой и буркнул:

- Вроде, нормальный.

Этот ответ удовлетворил вожака Часа Пик, и он жестом пригласил Орла подойти ближе:

- Иди сюда. Желтоклювый говорит, что ты не раб Вирма. У нас машина за углом, а Свистящий Нос, - он рукой указал на одного из костегрызов, коротышку с перебитым носом в изношенной футболке с Суперменом, - может помочь твоей подруге.

Орлу они не понравились. Ему не нравился их вид, их поведение, их имена - он предпочел бы, чтобы они назвались, например, Срывателем Черепов и Утулхаком - но, видимо, у костегрызов так было принято. В любом случае у него не было выбора. Орел пересек парковку, на ходу переходя в хомид. Астрам протянул ему руку, Орел ее пожал, и шестеро гару направились к машине.

*          *          *

Поехали они вчетвером - двоих костегрызов Астрам отослал обратно в каэрн, чтобы они сообщили септу о происходящем.

Желтоклювый, Астрам и Свистящий Нос были подчеркнуто немногословны, когда Орел задавал вопросы о каэрне, септе в нем, других стаях и племенной структуре этих мест. Поэтому ехали они, в основном, молча, благо поездка была короткой. Астраму хватило описания со слов Орла, чтобы понять, куда ехать.

Парковка возле заброшенного ресторанчика даже издалека напоминала бойню. Более десятка фоморов - полулюдей вроде тех, что напали на Орла и Совиного Укуса - бесформенными кусками мяса лежали на залитом кровью бетоне. Фургон был весь заляпан кровью и внутренностями, в его бортах было несколько новых пробоин. К фургону был прислонен окровавленный лабрис, дверь была приоткрыта.

Орел на ходу выскочил из «мерседеса» Астрама и побежал к фургону. Он услышал плач младенца и сперва удивился, но затем открыл дверь и увидел Стражницу и Перегрин.

Перегрин лежала на заднем сиденье ногами к двери. В ее животе зияла огромная рваная рана, откуда толчками вытекала кровь. Стражница беззвучно рыдала, в левой руке держа окровавленного младенца, а правую положив на живот Перегрин. Младенец плакал, и Стражница пыталась его укачивать. Когда Орел открыл дверь, она даже не посмотрела на него.

- Она пыталась драться, - всхлипнула Стражница. - Она вообще не понимала, что беременна. Я убила их всех, но у Пери начались роды, и я... Мне... Я вырвала ребенка из нее.

Орел посмотрел на окровавленную правую руку Стражницы и наконец понял, откуда рана в животе у Перегрин.

Свистящий Нос, Астрам и Желтоклювый запрыгнули в фургон за Орлом. Свистящий Нос ни слова не сказал, лишь удивленно присвистнул при виде Перегрин. Астрам же, очевидно, слышал слова Стражницы.

- Я понимаю, что вы молоды и глупы, но в городе ведь есть больницы. Несколько больниц! Вашего вожака в такой ситуации принял бы любой акушер. Ты же стеклоход, ты должен понимать!

Орел сделал шаг назад, оказавшись на парковке. Астрам повернулся к Свистящему Носу:

- Нос, как она?

Свистящий Нос прижал обе ладони к животу Перегрин и пробормотал молитву Гайе. Затем произнес неожиданным для Орла тягучим голосом южанина:

- Думаю, всё будет хорошо, но ее надо срочно доставить в больницу или хотя бы в роддом. В септе мы ничего сделать не сможем. Кроме того, кто-то должен позаботиться о малышке.

Желтоклювый наклонился вперед и произнес торжественным голосом:

- Девочка не метис, и это уже хорошо. Мы спросим духов о том, какова ее истинная природа.

Астрам вылез из фургона, перешагнул через лужу крови и протянул Орлу визитку:

- Вот мой номер. Когда поселитесь где-нибудь, позвони, и мы поможем. Не хотел этого говорить, но тебе определенно нужна помощь.

Орел молча взял визитку и кивнул в знак благодарности. Он чувствовал себя так, будто огромная тяжесть упала с плеч. Астрам объяснил ему, где ближайшая больница, и пообещал, что там безопасно для гару и кинфолков.

Когда Астрам закончил говорить, на парковку въехала ржавая малолитражка с прогоревшим глушителем. За рулем сидел Совиный Укус, и Орел улыбнулся впервые за несколько часов.