Clan Novel Tzimisce. Покушение на Викоса

В прошлом посте я начал рассказывать о событиях, описанных в клановых новеллах, и упомянул о том, что Полонья предпринял покушение на Викоса. Под катом находится отрывок из Clan Novel Tzimisce, как раз и описывающий это покушение, предпринятое 21 июня 1999 г.

Напомню, что Полонья в это время занимался планированием осады Атланты, в которой должны были принять участие стая самого Полоньи, силы архиепископа Майами и коалиция кочевых стай. Шабашиты нуждались в военной помощи, но она пришла не от регента, а из далекого Мадрида - кардинал Монкада прислал отряд боевых ласомбра и Сашу Викоса в качестве своего представителя.
Полонья увидел в этом попытку Монкады упрочить свое влияние в Новом свете, а назначение цимисха представителем кардинала воспринял как способ улучшить отношения с североамериканскими цимисхами и получить их поддержку. От греха подальше Полонья решил убить Викоса.

Официальная расписка Полоньи говорит нам о том, что он, прекрасно владея дисциплиной Власть над тенью (6 точек), не является при этом оккультистом и вряд ли может быть абиссальным мистиком. При этом он умеет проникать во плоти в некий слой Умбры (по описанию крайне похожий на Сумрак в «Дозорах» Лукьяненко) и общаться там с некими эмиссарами (envoys). Полонья командует ими и угрожает расправой в случае невыполнения его приказов, однако с уважением и страхом относится к хозяину эмиссаров. Кто этот хозяин - в книге не говорится.
Полонья вручил эмиссару серебряный кинжал. Серебро пугает эмиссара и причиняет ему боль, но это единственное оружие, способное поразить жертву в нашем мире, не выходя из «сумрака».

Список действующих лиц:
Саша Викос - цимисх, посланник кардинала Монкады. Пребывает в женском облике.
Франциско Доминго де Полонья - ласомбра, архиепископ Нью-Йорка
Борджес - ласомбра, архиепископ Майами
Себастьян - его чайлд
Тейлор Пражский, он же Пражский мясник - цимисх
Аверрос - ласомбра, предводитель коалиции кочевых стай


Стукнув оголовьем секиры в пол, глашатай возвестил:
- Леди Викос - легат, нунций и чрезвычайный посол его высокопреосвященства кардинала Монкады!
Он сделал шаг в сторону, освобождая путь гостье, одетой как благородная дама XVI века - длинное струящееся платье, рукава с буффами и манжетами в середине предплечья и высокий воротник в виде надгробия, прямой спереди и изящно изгибающийся к затылку.
Выглядела она безупречно. Уголки сжатого рта красноречиво говорили о жестокости. Томно полуприкрытые большие темные глаза не упускали ни одной мелочи. Высокую прическу скрепляли надушенные ленточки.
Когда она вошла, присутствующие цимисхи пришли в неистовство. Из толпы зазвучали голоса:
- Кровавая графиня!
- Это Батори! Я же говорил!
- Смотрите! Герб у нее на воротнике!
- Дракон, кусающий себя за хвост! Это она!

- О чем это они? - наклонился к сиру Себастьян.
- Будь осторожнее, - выдохнул почтенный Борджес. - Мне кажется, они говорят, что среди нас змея.
- Нет, господин, они говорят о.., - Себастьян осекся. Он прекрасно знал, что Борджес услышал куда больше, чем он. Десятилетия, проведенные в темноте, отточили слух его сира до таких высот, что до них далеко было даже каинитам.

Борджес не ослышался, а просто лишний раз сообщил своему протеже то, что ему полезно было знать. Зная о гадюке, внимательнее смотришь под ноги.
Естественно, Борджес знал о легендартной Кровавой графине. Имя Батори было напоминанием о Старом свете. Говорили, что она замучала, изувечила и убила бессчетное число юных дев. Началось все с вымещения буйного нрава на собственных служанках, затем к этому присоединились изощренные пытки, а в конце она уже принимала омолаживающие ванны из крови девушек. В 1610 г., когда Батори привлекли к суду, обвинители говорили о 650 ее жертвах.
Без сомнения Викос умышленно приняла этот облик, ведь Батори была, по сути, святой для цимисхов.

Так или иначе, Викос наверняка собиралась превзойти славу графини. В руках она несла отрубленную голову ассамита, завернутую в тонкий шелковый шарф.
Небрежным движением она швырнула голову на стол. Голова покатилась и остановилась на небольшом расстоянии.
- Дамы и господа, прошу извинить меня за опоздание. Мне пришлось доказывать, что никто и ничто не помешает нашей победе этой ночью. Голова убийцы, которого послали за мной - это лишь одна из тех вещей, которыми я хочу вас сегодня порадовать.

Викос расстегнула свое ожерелье, имеющее вид сложенных вместе ладоней. Мизинцы обеих кистей были удлинены так, чтобы сходиться на зытылке и удерживать украшение. Викос швырнула ожерелье вслед за головой, и каждый заметил загадочные знаки на ладонях.
- Это руки Ханны, - объявила Викос. - Руки главы капеллы тремеров. Как я и говорила, нам никто не помешает.

Из-за стола раздались выкрики «Батори!» и «Смерть чародеям!».
Пражский мясник, который из всех ликующих цимисхов сидел ближе всего к краю, яростно впился в ближайший висящий труп. Его когти, острые как ножи, отсекли солидные куски бледных конечностей. Их он положил к ногам дамы.
Вдохновленные его примером изверги в неистовстве бросились к окружающим их телам. Большинство жертв были добычей охотничьих стай, которые обездвижили их и привели в то состояние, когда боль уже не имеет значения. Однако на пике момента немало конечностей было отрублено у своих же товарищей. Цимисхи выложили перед дамой дорожку из отрезанных, отпиленных, оторванных и иногда даже откушенных рук и ног. Она пошла по ним, ни разу не обронив обувь и ни разу не коснувшись пола.

Дорожка вела к середине одной из длинных сторон стола, где один восторженный цимисх уже превратил свое тело в каркас величественного трона. Его товарищи обкладывали каркас большими кусками влажного мяса подобно тому, как гончар накидывает глину на круг. Под их усилиями трон стал еще больше - получившееся творение заставило бы поблекнуть семь из девяти кругов ада.
Викос взошла на этот живой трон и подняла руку, призывая к тишине - но вопли не умолкали. Она попыталась перекричать своих поклонников, но это было тщетно.

Шурша юбками, она спрыгнула с трона на стол для переговоров - и это всполошило ликующих извергов. Все взгляды были обращены к ней.
- Спасибо. Спасибо всем за такое... радушное гостеприимство.

Голоса снова стали набирать силу, и она быстро продолжила:
- Без сомнения вам известно, что через какие-то несколько часов Атланта станет полностью нашей. Две ночи назад почтенный Борджес одобрил вашу идею кровавой осады. Вчера ночью Полонья преподнес вам план дерзкого решающего штурма. Но нам не нужны ни осада, ни штурм.

Она сделала паузу, давая всем переварить сказанное:
- Господа! Сегодня наши силы возьмут камарильцев врасплох и полностью разгромят их. Мы превосходим их численно и тактически. Мы сильнее и на нашей стороне внезапность. Наша беззаветная преданность общему делу гарантирует успех! Камарилья слаба: они одряхлели, их люди непокорны, гангрелов у них нет, анархи бунтуют, бруха ушли, а главы капеллы тремеров внезапно нет на месте!

С этими словами она изобразила улыбку и спихнула ногой руки Ханны со стола.
- Но без боя не обойтись. Так давайте же устроим огненную пляску! Это древний и славный обычай нашего рода: ритуал и празднество. Пусть каждый, будь то человек, каинит или сам бог, узрит нашу храбрость!

Полонья молча погрузился в кресло. Ситуация вышла из-под контроля. Он утратил счет погибшим в творящейся резне и уверился в своем решении. Викос должна быть остановлена, пока ее новообращенные фанатики не разнесли весь зал заседаний.
Полонья понимал, что даже его голосу не перекричать взбешенную толпу неистовых цимисхов. Спорить и убеждать было бесполезно, нужно было более прямое и жестокое решение. К счастью, он подготовился к такому варианту развития событий.

Полонья сложил руки на столе перед собой, отметив с неприязнью, что прикосновение к столешнице оставило ощущение покалывания и жжения, будто он случайно разворошил муравьиное гнездо. Он медленно провернул кольцо на пальце на полный оборот против часовой.
Дальнейшее вышло за пределы даже его понимания.

Викос как раз продолжала свои воззвания:
- И это не конец, господа. Наши силы уже идут в наступление. К концу недели мы выбьем Камарилью из...
Она замолкла. Между ее лопаток торчала рукоять искусно сделанного серебряного кинжала.
Собравшиеся шумно вздохнули, потом раздались крики, полные смятения, а затем - ярости.
Викос, покачнувшись, сделала шаг назад и чуть не свалилась со стола на своих последователей. Многие ласомбра осторожно попятились к теням в углах зала.

В ухе Полоньи раздался шепот эмиссара, которого он нанял в ходе ритуала хождения по тени, проведенного две ночи назад:
- Готово, господин. Вынужден просить снова посетить нас, когда вам будет удобно. Нам нужно обсудить кое-какие новости и попросить вас об ответной услуге.

Полонья не ответил, и голос продолжил:
- Имейте жалость к вашему покорному слуге. Я получил раны от серебра, служа вам. С вашей стороны будет бесчеловечно затягивать визит к нам дольше, чем мне потребуется времени на лечение. Мы вас ждем.

Полонья потер виски и кивнул. Голос исчез так же внезапно, как и появился. Он знал, что никто другой его не слышал - это было невозможно. Все его внимание было приковано к Викос.

Викос медленно повернулась, превозмогая боль. Ее взгляд сразу же упал на Аверроса. Тот оглянулся по сторонам и, увидев, что никого рядом нет, протестующе поднял руку:
- Нет, миледи. Вы ошиблись!

Толпа цимисхов кинулась на него, оборвав его возражения. Изверги действовали слаженно, как единый организм не менее чем с двадцатью головами и пятьюдесятью руками. Некоторые из этих рук имели устрашающие когти, другие - скользкие щупальца, на некоторых были распахнутые пасти. Аверрос видел, как все эти орудия занесли над ним. На полу были рассыпаны какой-то хлам и осколки хрустальных графинов, а бесчисленные конечности, устилавшие путь Викос, были в руках толпы, как и обломки кресел.

Вся эта толпа навалилась на него. Он чувствовал, что десятки рук ухватили его за голени и стопы. Когда живая волна захлестнула его с головой, он хотел закричать, но его голос скрылся в их реве.
Vox populi, vox dei. Глас народа - глас божий.

Викос согнулась пополам, будто вес кинжала в спине был для нее слишком тяжел, пошатнулась и упала на одно колено.

Волна цимисхов нахлынула вновь - в этот раз в сторону стола и их раненой госпожи. Но они не осмелились даже коснуться ее, как будто боясь развеять мираж. Им невыносима была мысль о том, что ее спасение так же зыбко, как утренний туман над берегом.
Живая волна вынесла на берег их последнюю жертву, но Викос даже не посмотрела на искореженное тело.

С криком агонии она повела плечами, будто пытаясь стряхнуть что-то противное с себя. Рукоять серебряного кинжала сместилась - теперь она торчала над плечом, как мачта появляющегося из горизонта корабля. Клинок уперся в ключицу, но и этого было достаточно - пальцами правой руки она ухватила искусно выкованную рукоять и выдернула кинжал. Струя крови по дуге ударила в потолок.

Полонья оказался на ногах, хоть и не помнил, чтоб вставал. Он видел, что что-то происходит, но не мог различить деталей в гуще толпы. У самого края стола, рядом с раненой Викос, раздался крик цимисха - несомненно толпа раздавила его.
Но было в этом крике что-то странное - Полонья не был уверен, что это был крик боли. Это мог быть крик отчаяния. Или крик, возвещающий о том, что Викос умерла и господь упокоил ее черное сердце.
Какая жалость, подумал Полонья. Викос пролетела тысячи миль, чтобы попытаться прийти к власти в самой большой армии Шабаша на континенте. Она раскрыла свои карты нагло и театрально - и почти добилась успеха.

Полонья не мог не подумать о том, насколько же ужасен сам Монкада, если ему присягают на верность такие могущественные и непредсказуемые слуги. Он решил в ближайшее время не переходить дорогу кардиналу Кровавого проклятья. Лет через десять можно будет попробовать наладить отношения, пригласив кардинала продолжить начатое в Атланте - устроить осаду Баффало или Атлантик-Сити, ну или как-то еще расширить свой домен.

И вновь крик нарушил воцарившуюся в зале тишину. И этот крик показался Полонье еще более странным - он будто бы дрожал от экстаза.
Нет! Они не осмелились бы! Вспылив, Полонья принялся расталкивать толпу, размахивая своим архиепископским жезлом. Толпа бессознательно сопротивлялась - будто бы он плыл сквозь смолу или зыбучий песок.
- Не сметь! Немедленно прекратите или на вас обрушится мой гнев. Я не позволю осквернить это собрание вашим мерзким диаблери. Прекратите!

Внезапно толпа расступилась, он споткнулся и упал. То, что он увидел, заставило его замереть.
Тело Аверроса лежало на полу, но это был уже не Аверрос. Его изуродовали, исказили, лишили облика, данного ему богом. Превратили во что-то, похожее на низкий мраморный алтарь.
Бледно-розовый мрамор был пронизан едва заметными синими прожилками. Это был не камень - он медленно и ритмично пульсировал. Верхушку алтаря украшала купель, над которой скорчилась Викос. Кровь по-прежнему сочилась из раны над ее ключицей и стекала в почти полную купель.
На глазах Полоньи какой-то цимисх проковылял к алтарю. Он взял серебряный кинжал, лежащий рядом с купелью и крест-накрест разрезал свою ладонь. Затем, глядя в глаза Викос, он сжал свой кулак над купелью.
Струйка крови потекла по ладони и запястью, затем закапала вниз. Викос опустила руки в купель, набрала в сложенные ладони смешанной крови и поднесла их к восторженному лицу юного цимисха.
- Одна кровь, - произнесла она нараспев.
- Одно тело, - торжественно ответил цимисх. Закрыв глаза от восторга, он пил, а потом, аккуратно держа Викос за запястья, слизал всю кровь с ее ладоней. Затем он поклонился и отошел, освобождая место другому причащающемуся.

Полонья поднялся на ноги, опираясь на свой архиепископский жезл, и покинул место проведения ритуала. Толпа не препятствовала ему, но для острастки он пару раз махнул жезлом.
Он торопился уйти, пока не случится что-то еще. Его сил не хватило бы, чтобы предотвратить новую кровавую баню или хотя бы направить гнев толпы на кого-то.

Поровнявшись с глашатаем, он приказал:
- Собери всех командиров в моих апартаментах.
К приказу он добавил многозначительный взгляд через плечо.

Двери с глухим стуком закрылись, но он успел заметить, как в зале начинается огненная пляска.