Тьма была бесконечна и безгранична, и посреди тьмы мучался одинокий разум. У этого разума не было тела. У него не было глаз, чтобы увидеть, что видеть нечего. У него не было рта, чтобы кричать, и не было когтей, чтобы бессильно царапать стены своей тюрьмы. У него были лишь мысли и воспоминания, и не было даже агонии тела, чтобы от них отвлечь.
Во тьме не было времени, но разум все же старался выделить какие-то промежутки. Первый промежуток был заполнен яростью, и разум не знал, сколько это длилось: пять минут или пять тысяч лет.
Когда ярость иссякла, пришла печаль. Когда-то разум жил в мире, где светило солнце, цвели яблони и порхали разноцветные птицы. В реках плескались рыбы, а деревья рвались к небу, по которому мчались багровые от рассвета облака. У разума было имя - Хасмед. Он служил с честью и с отличием, знал свое дело и работал с душой. У него было тело, были друзья и была любовь.
Теперь у него не осталось ничего - даже боли или надежды. И, насколько Хасмеду было известно, от мира тоже ничего не осталось.
