Пять стадий принятия

Под катом - перевод рассказа Dabda  за авторством Трэвиса Легга со сборника Truth Beyond Paradox.

Две недели назад я похоронил Джули. Свою дочь.

Она не стала жертвой насилия или гнусных махинаций моих врагов - я бы это предвидел. Это был просто несчастный случай на озере. Она просто нырнула в неудачном месте, ударилась головой о камень под неудачным углом и сломала шею.

Друзья вытащили ее на берег, Кэтрин стала делать искусственное дыхание, Марк вызвал 911, и скорая помощь приехала максимально быстро. Все, кто мог что-то сделать, сделали всё возможное, чтобы ее спасти. Я это точно знаю, потому что я видел произошедшее десятки раз.

Но меня там не было. У меня не было причин там быть. Это были обычные выходные - подросткам полезно съездить куда-нибудь отдохнуть, и Джули занималась именно тем, чем ей положено было заниматься. Я помню тот день с точностью до секунды, начиная с приезда детей на озеро и заканчивая моментом, когда санитары погрузили безжизненное тело моей дочери в машину. Я рассматривал всё произошедшее множество раз под самыми разными углами, анализируя всеми сверхъестественными чувствами, которые у меня есть. Это был просто несчастный случай.

Всего за минуту до этого Джули танцевала. Гремела музыка из автомобильной магнитолы, а Джули прыгала, смеялась и раскидывала ногами песок. Годы занятий на фортепиано и любовь к поп-музыке не научили ее чувствовать ритм, но ей было плевать - и это было прекрасно.

Возможность видеть ее такой жизнерадостной могла бы ослабить боль утраты, если бы не мучительное чувство утекающих секунд. Магия, которая позволяла мне видеть последние мгновения жизни моей драгоценной Джули, одновременно наделяла меня болезненно острым восприятием движения времени. Я просматривал и другие моменты ее жизни, и это приносило те же смешанные чувства. Я смотрел, как она появилась на свет, делала первые шаги, играла на пианино в шестом классе или просто просиживала субботу за видеоиграми, отвоевав у нас с женой телевизор в гостиной - и каждый раз мучительное тиканье времени на задворках разума не давало мне найти облегчение в этих видениях.

Магия, которую я изучал, - это магия контроля: всё, начиная с мельчайшего выброса мистической энергии и заканчивая могущественными заклятьями, требует четких формул и строгих ритуалов. Мудрейшие и опытнейшие члены моего ордена обучали меня точным формулировкам и машинальному повторению, и я смог обрести значительную силу.

Теоретически эта сила требует определенной степени просветления. Тот, кто называет себя магом, должен понимать фундаментальную природу реальности, формулы и функции бытия. Это позволяет магу менять мир силой своей воли, но для этого воля должна быть сфокусирована, а разум должен быть сосредоточенным, ясным и настроенным на реальность.

Но я не хотел быть сосредоточенным, ясным и настроенным на реальность! Я хотел вернуть свою дочь, но не знал как: известные мне способы воскрешения мертвых предполагали участь, которой я не пожелал бы ни одному разумному существу, не говоря уж о собственном ребенке. И, раз я не мог вернуть Джули, значит надо было самому отправиться к ней, но так, чтобы меня не мучало осознание времени. Мне нужна была иллюзия, в которую я мог бы поверить.

Поэтому я начал искать альтернативные методы. Среди моих знакомых были те, кто использовали менее строгую и более интуитивную магию. Впадая в экстаз, они открывали свое сознание для вселенной, и члены моего ордена высмеивали их, называя их мастерство «низшей магией». Пару недель назад и я смеялся, но теперь во мне не осталось высокомерия - лишь отчаяние.

Я до сих пор прислушиваюсь к звукам из комнаты Джули, когда прихожу домой - она всегда создавала много шума, если только не спала или делала уроки. Но теперь на смену этому пришла холодная тишина - еще одно напоминание об утрате. Сегодня суббота, и моя жена в это время обычно трудилась в мастерской, а Джули часто ей помогала. Но теперь жена лежит на диване и плачет. При друзьях и коллегах она делает вид, что держится, но на выходных тонет в слезах и антидепрессантах. Я умолял ее не возвращаться к работе так скоро, но она настояла - сказала, что ей необходимо чувствовать себя нормальной.

Я подошел к дивану, поцеловал ее в макушку и мы взялись за руки, прекрасно понимая, что ни слова, ни слезы, ни прикосновения не заполнят возникшую пропасть. Я шепнул: «Люблю тебя», - и поднялся в комнату Джули.

Я вспомнил слова наставника: «В нашем искусстве нет простых путей. Воспринимать магию без уважения - чистейшее высокомерие, магия подобна огню и сожжет того, кто не не умеет с ней обращаться». У меня не было причин сомневаться в истинности этих слов - я много раз видел, как мои коллеги расплачивались за свою гордыню.

Мне было немногим больше, чем было бы сейчас Джули, когда на моих глазах у Джейми Маккалистера во время заклятья отсохла рука. Он до сих пор не восстановился до конца.

А вот у Мелинды Уолш отсохли мозги... Она была самой беспечной, но и самой сильной из всех нас и в конце концов поплатилась за бездумное использование этой силы. Ее друзья и коллеги с ужасом наблюдали за тем, как она теряет связь с реальностью, становясь пленницей собственных фантазий и угрожая затащить в них всех вокруг. Не уверен даже, что она осознавала происходящее, когда мы с Джейми настигли ее.

Если бы Джейми был здесь, он бы пригрозил мне своей скрюченной рукой и назвал бы меня дураком. Он бы напомнил, какой испуганной была Мелинда, когда только начала сходить с ума. Он бы прочел мне десяток нотаций о правильном использовании магии, как будто я сам не повторяю их про себя уже несколько дней подряд.

Но я сказал себе, что и боль, и инвалидность, и даже безумие - это оправданный риск. И купил галлюциногенных грибов.

Я лег на кровать и глубоко вдохнул - в комнате до сих пор пахло Джули. Я закрыл глаза, закинул грибы в рот, подавил рвотный позыв и проглотил. Во рту осталось послевкусие слизи и грязи. Я прочел формулу изменения хода времени. Резкое тиканье убегающих секунд ускорилось, превратившись в визг, сменившийся ровным гулом. Затем гул начал стихать, а мне стало теплее. Кажется, грибы сработали.

Я открыл глаза и увидел, как солнечный свет пробивается через задернутые шторы. Двери спальни были полуоткрыты. Из ванной в коридоре доносился звук бегущей воды. Уже утро?

Я вскочил, сделал шаг и понял, что плохо держу равновесие. Еле устояв на ногах, я не смог удержаться от смеха. Рассмеялся в первый раз со смерти Джули...

Джули с мокрыми волосами и зубной щеткой во рту влетела в спальню. Она была полна жизни и лишена терпения, схватила духи, четырежды пшикнула на себя и вновь умчалась в ванную. Наверняка она опаздывала в школу, но я не был уверен - и это было именно то, на что я надеялся. Я наконец-то смог видеть свою дочь, не осознавая, в какой именно момент времени это происходит. Я ликовал.

Она выплюнула пасту, набрала в рот воды и пробулькала «У Мэри был барашек» - я научил ее этой песенке в детстве, чтобы веселее было чистить зубы.

Откуда-то снизу раздался мой голос:

- Джули! Мы опаздываем!

- Бегу! - ответила она. - Минуту подожди!

Она промчалась сквозь меня, схватила рюкзак и сбежала вниз по лестнице. Я побежал за ней и успел запрыгнуть в машину. Она уселась в пассажирское кресло, я из прошлого сидел за рулем, ну а мне пришлось разместиться на заднем сиденье.

Джули подключила свой iPod к магнитоле и включила песню какого-то поп-исполнителя, чье имя я не помнил. Я из прошлого закатил глаза и выкрутил звук на минимум, но Джули смотрела так жалобно, что я из прошлого сделал погромче - где-то на две трети от исходной громкости.

- Спасибо, пап.

Я не понимал, сколько времени прошло. Я рыдал от радости.

Я из прошлого бросил руль и повернулся ко мне. Джули, казалось, ничего не заметила, а машина продолжала ехать.

- Ты ведь понимаешь, что это ужасная идея? - спросил я из прошлого.

На мгновение я запаниковал:

- Смотри на дорогу!

Я из прошлого усмехнулся:

- Возьми себя в руки. Это твое видение, так что не стоит так нервничать.

Меня вырвало на заднее сиденье. Грибы определенно сработали. Джули продолжала подпевать, не обращая внимания на окружающий мир, прекрасная в своем незнании.

- Чего ты хочешь? - спросил я, вытирая рукой рот.

- Я хотел бы задать тебе тот же вопрос, - произнес я из прошлого. - Ты затеял опасную игру. Нельзя шутить со временем.

- Да пошел ты! - отгрызнулся я, вложив в эти слова всю свою злобу. - Я просто хотел снова увидеть свою дочь! Что в этом плохого?

- Это ты у него спроси, - ответил я из прошлого, кивнув головой в сторону зеркала заднего вида.

И хоть я был уверен, что делать этого не стоит, я посмотрел в зеркало и увидел, как к нам приближается высокий худой человек в ужасно мятом белом костюме. Мое сердце замерло, а кишечник чуть не опорожнился.

- Ты облажался, - произнес я из прошлого. - Он заставит тебя заплатить, если только...

- Если только что? - закричал я.

Я из прошлого вздохнул и покачал головой:

- Есть два варианта. Ты можешь принять то, что произошло, происходит и произойдет. Отдайся на милость того злого парня и надейся, что он ограничится мягким наказанием. Или же ты можешь решить, что реальность, в которой ты можешь видеть Джули и быть с ней, станет твоей новой реальностью. Любой ценой. Что для тебя важнее - законы вселенной или дочь?

И тут я понял, до чего меня довело мое отчаяние. Суть сказанных слов открылась мне с мучительной ясностью. Отвергнуть основы мироздания, полностью проигнорировав последствия собственной магии - это чистейшее безумие.

Впервые в жизни я понял, почему Мелинде было так страшно. Я посмотрел на своего преследователя - он был уже в считанных футах. Затем посмотрел на Джули, которая кивала головой в такт музыке. Она оглянулась и улыбнулась мне.

Я улыбнулся в ответ.