Люцифер, Узиил и Дурнадин

Что ж, продолжим. Как мы уже выяснили, Люцифер столетиями жил среди людей, подтачивая их веру и насаждая атеизм, и ухитрился проморгать побег падших из Бездны. И тогда Люцифер сперва спас священника, потом продемонстрировал свое ангельское великолепие на улицах LA, а затем вновь скрылся из виду. Пока все демоны искали Денницу, он искал Узиила.

Представляю вашему вниманию небольшой отрывок из третьего тома трилогии Demon the Fallen от Грега Штольца (да-да, я в курсе, что он американец, так что его фамилию нужно читать как «Столз», но «Штольц» звучит круче).

- Представь себе, я завязал на четыреста с лишним лет, - произнес Люцифер и сделал глоток чая. - Четыреста двадцать девять, если быть точным. Еще бы пару месяцев - и было бы четыреста тридцать. Но теперь она мне нужна.

- Вера людская? - спросил Узиил.

Архивраг кивнул:
- И не только. Как бы тебе объяснить... Четыреста лет я не использовал свои силы и свои знания. Я говорил с людьми как человек, используя убедительные доводы. То, что мне было нужно, я делал собственными руками или выторговывал своей хитростью. Терпел непогоду, огонь добывал огнивом или спичками, терпел соблазн. Я никогда не забывал, что я элохим, и никогда не считал себя одним из людей, но я завязал. Лишь бессилие помогало мне ослабить бремя силы.

- А теперь?

Люцифер лукаво ухмыльнулся:
- Сила - это наркотик. Как и вера - даже сама по себе, а не как подпитка. Мне казалось, что ты и сам это понял, пообщавшись с вдовой Филдинг.

Узиил отвел взгляд:
- Это ты меня с ней свел.

- Ты обвиняешь меня за это или благодаришь?

- Я и сам еще не уверен, - сказал Узиил, затем кашлянул и спросил. - Ну так что насчет тебя? Теперь в честь тебя возводят церкви, ты сидишь на троне, а смертные поклоняются тебе и верят в тебя как в бога, видя отблески твоей славы?

- Думаю, рано или поздно так и будет.

Сегодняшним обличьем дьявола был коренастый выходец со Среднего Запада - фермер, водитель или заводской рабочий. Когда он говорил о том, что собирается учредить богохульный культ имени себя, его лицо обрело выражение, которое возникает у главы семьи, планирующего ремонт.

- И чем ты лучше падших?

- Меня будет мучить совесть. Это считается?

- Спроси у своих жертв. Или у их жертв.

- Наверное, можно даже без своего культа, - произнес Люцифер. - Я могу просто захватить один из этих «храмов сатаны» или «церквей Бафомета» в Калифорнии. Стану Робином Гудом.

- В смысле?

- Буду красть у тех, у кого много. Как ты у старика Вассаго.

Узиил почувствовал, что краснеет и не может поднять взгляд.

- Ой, ладно тебе, - сказал Денница. - В этом нет ничего постыдного. Ты все делал правильно. Он сосал веру из поколений идиотов, а когда они прекращали приносить пользу - избавлялся от них. Свою силу он тратил только на насилие. Отняв ее, ты не сделал ничего плохого.

- Ты искушаешь меня.

- Я пытаюсь вернуть тебя в строй! Ну неужели тебе не понравилось? Неужели сочный кусочек души Вассаго пришелся тебе не по вкусу?

Узиил всеми силами избегал встречи со взглядом Люцифера.

- Как я и думал, тебе понравилось. Не могло не понравиться! Наказывать злодеев - это весело. Иначе зачем бы еще Господь делал это так часто и так тщательно?

- В твоих словах я слышу злобу.

- О да, - глаза Люцифера вспыхнули. - Ты хочешь узнать, как я так быстро вернул себе силу? Я покажу тебе. Я поделюсь с тобой.

- Нет, спасибо.

- Боишься подвоха? А ведь это ответ на твой вопрос, Узиил. Я покажу тебе, чем я от них отличаюсь. Чем мы от них отличаемся!

- Не надо...

Но Люцифер уже рылся в шкафу. Найдя солонку, он спросил:
- Хочешь встретиться с кем-то конкретно?

Узиил хотел назвать имя Сабриэль, но вовремя закрыл рот.

- Как насчет Дурнадина? Он халаку, один из ваших. Кстати, он много раз взывал ко мне. Многое рассказывал.

Продолжая говорить, Архивраг отодвинул стол и солью начертил круг на полу. Внутри круга он начертил несколько символов. Голос его становился все злее и злее.

- Дурнадин! Люцифер, твой господин, зовет тебя!

Дьявол сделал паузу, а затем оскалился и начал выкрикивать слова. Это было истинное имя Дурнадина, которое описывало его суть и место во вселенной. Но оно звучало фальшиво, будто бы слова мешали друг другу.

- Неужели твое истинное имя изменилось с тех пор, как мы сражались плечом к плечу? - произнес Люцифер, подмигнув Узиилу. - И как оно звучит теперь?

Он подал Узиилу знак, чтобы тот слушал внимательно, и произнес имя. Теперь оно звучало мрачно, от этих звуков остывал воздух, густели тени, а свет в помещении становился тусклым.

А Люцифер продолжал говорить на древнем языке - и вот уже Дурнадин стоял внутри круга из соли.

- Это очень просто, - шепнул Люцифер Узиилу.

- Господин! - произнес Дурнадин с виноватым видом. Внутри круга призыва он был в своей истинной форме. Когда-то его крылья состояли из блестящих черных перьев, теперь же они были грязными и воняли мертвечиной. Вместо рук у него были костяные крючья с заточенными остриями и зазубринами по наружному краю. Его кожа была пятнистой, сочетая мертвенную бледность и трупную серость. Его тело было тощим и костлявым, на нем отчетливо выделялся раздутый живот, как у умирающих от голода. Его лицо было лицом мертвого восьмилетнего ребенка, во взгляде читались надежда, восторг и восхищение. К горлу Узиила подкатила тошнота.

- Я верил! - по щекам Дурнадина потекли слезы. - Я не сдавался!

- Я знаю, - произнес Люцифер спокойным заботливым голосом. - Я слышал твои мольбы, хоть и не мог ответить. Расскажи мне еще раз, как нес службу в мою честь.

- Я приносил жертвы, - торопливо ответил Дурнадин. - Я делал это так часто, как только мог. Старался хотя бы раз в неделю. Я говорил им, что ты вернешься и будешь править, что власть принадлежит тебе. И я заставлял их поверить.

- Как? - спросил Узиил, не желая услышать ответ.

- Сначала я их просто убивал, - ответил Дурнадин. - Но это было слишком быстро. Люди слишком хрупкие, они ничего не успевали понять. Но я не унывал! Я понял, что мне поможет. Утопление.

- Утопление?

- Они тонут медленно и не сразу, - произнес Дурнадин, глядя на Люцифера влюбленными глазами. - Я топил их, потом вытаскивал, снова топил и снова вытаскивал... Они сперва боролись, потом уставали, и я давал им сделать вдох, а потом вновь топил, чтобы они почувствовали, как вода заполняет их легкие. Много-много раз, пока не поймут. Одного человека я топил целых двенадцать раз, но в конце концов он поверил. Он уверовал в тебя, господин!

- А потом?

- А потом тринадцатый раз, - прошептал Дурнадин. - Он умер с твоим именем на устах.

- Я это почувствовал, - хрипло сказал Люцифер. Затем он повернулся к Узиилу. - Ты понял? Люди слабы и поклоняются кому зря. Но такие надежные демоны, как Дурнадин, обращают их в истинную веру.

- Все для тебя, господин.

- Но разве я этого просил? - голос Люцифера больше не был ласковым, его лицо выражало презрение, а в его руке из ниоткуда появилось горящее копье.

- Уверуй и ты, - сказал Люцифер, вонзая копье в грудь Дурнадина. - Давай, Узиил! Присоединяйся! Раздели со мной это убийство!

- Я...

- Быстрее! Пока еще не поздно, ударь его, произнеси его истинное имя, впитай его вместе со мной и познай его настоящую суть! И тогда ты поймешь, почему я не доверяю ни Сабриэль, ни Назатор, ни Грифиилу, ни кому-то еще. Рази своей косой!

Узиил так и сделал. Призывая в руки свое оружие, он смирился с тем, что Дурнадин обречен. С какой стороны ни взгляни, это было к лучшему.
И ударил он сильнее чем обычно, потому что ощутил соблазн. Ему захотелось понять, что двигало этим падшим. Так он мог понять самого себя - и понять Сабриэль. Да и забрать его силу было разумно - так он мог бы лучше защищать Гленду.

Так он оправдывал себя, когда лезвие достигло цели и он выкрикнул истинное имя Дурнадина. Но он не мог отрицать, что хочет вновь ощутить приток силы. Впитать, пожрать, поглотить. Украсть энергию, что старше самого времени, и сделать ее частью себя.

Забирая себе часть Вассаго, Узиил впитал в себя лишь силу. Сейчас, поддавшись на уговоры Люцифера, он впитал в себя и память Дурнадина. И тогда он вспомнил.

Вспомнил то счастье, с которым падшие ангелы рассказали о себе человечеству, обретя свободу и став любимыми.
Вспомнил страх перед войной, гордость за подвиги, радость от спасения товарищей. Вспомнил свою благородную службу в Святом воинстве. Вспомнил то, о чем никогда не рассказывал мятежникам.
Вспомнил горечь поражения, безумие в Аду и утихающую жажду мести.

Узиил увидел, как Дурнадин истязал своих жертв. Он был свободен и мог нести мучение безнаказанно.
Наверное, как-то так чувствовал себя Господь, наделяя детей раком.

В памяти Дурнадина он видел, как тот пощадил пожилую женщину. Это была бабушка его оболочки, навещавшая его каждое Рождество и приносившая ему конфеты. Дурнадин отверг эту жертву, потому что она была стара и все равно скоро умерла бы, - но это, тем не менее, был акт милосердия.

И он пережил чувства Дурнадина в тот миг, когда Люцифер поднял копье. Для Дурнадина тот миг был более горьким, чем оглашение Михаилом приговора. Последнее предательство было самым ужасным.

Жнец и дьявол молча стояли посреди кухни Гленды Филдинг.

- Понимаешь теперь, какие они? - спросил Люцифер.

- У него был шанс измениться, - ответил Узиил.

- Но он этого не сделал.

- Но мог!

- Но не сделал, - повторил Люцифер. - Не сделал и не стал бы, как и любой из них. Они сражались против Бога! Что в силах образумить их теперь, когда ангелы и Господь ушли?

- Они могут сами сделать выбор.

- Проявить сдержанность? Возможно, ты не заметил, но это не самое распространенное качество среди тех, кто пошел на войну с Господом! Понять не могу, ты трус или глупец? На войне ты разил без разбору всех мятежников, до которых только мог дотянуться косой. Что изменилось?

- За то, что я разил без разбору, меня заточили в Аду, - ответил Узиил. - Возможно, лишь теперь я прозрел.