Представляю вашему вниманию перевод рассказа The Names of the Dead (автор - Джеймс Стюарт).
Мне снилось, что я чудовище. Я плохо помнила, что именно натворила, но я точно оставила в горящем лесу три трупа, а ребенку сохранила жизнь, чтобы сожрать его позже. Затем меня окатили кипящим маслом, и от боли я проснулась.
Я лежала на полу, держась за покрытые рубцами лицо и шею. При падении я ударилась локтем до крови.
Свет в спальне был выключен, солнце закатывалось за горизонт. Было холодно - обогреватель сгорел три дня назад. Нью-Йорк утопал в снегу - в Центральном парке он был глубиной сантиметров тридцать. Не вставая, я пошарила рукой в поисках пледа, нащупала его, закуталась и вновь уснула.
Было три имени, которые я никогда не произносила вслух.
Первым было имя человека, застрелившего Джона Леннона возле его дома в Дакоте. Так он хотел прославить свое имя, поэтому оно должно быть забыто.
Второе имя носил человек, которого я предпочитала называть «Свиньей». Он работал мясником, мы были соседями. А потом в концлагере он насиловал мою сестру, мою мать, меня и всех девчонок с нашей улицы. Горан изуродовал мое тело, но Свинья изуродовал мою душу. Поэтому его имя должно быть забыто, как и имя убийцы Леннона.
Третье имя - мое собственное. Я убиваю чудовищ, я сама чудовище, мое имя - моя главная тайна. Я скрываю свое имя, как это делал Моисей. Мои товарищи-охотники знают меня как dictatrix11. Те немногие, кому я доверяла, мертвы. Они знали, что мое имя - Анна.
Я спала на полу, закутавшись в плед. Плед из Югославии, моей родины. Проснулась я уже ночью. Стало еще холоднее, но меня прошиб пот. Ранка на локте уже начала заживать: кровь свернулась, остались боль и дискомфорт. В канун нового двухтысячного года, пока весь мир встречал новое тысячелетие в компании друзей и близких, со мной были лишь мои кошмарные сны. Я поднялась и, не включая свет, побрела в душ.
Я не настраивала воду, а просто включила горячую. Большинство людей не смогли бы так купаться, но некоторые части моего тела были покрыты рубцами и не чувствовали боли. Я выключила воду, почистила зубы, высушила волосы и наугад их причесала. В ванной не было зеркал. Нигде в моей квартире нет зеркал. Я оделась, натянула самое плотное из своих пятнадцати пальто и вышла, закрыв за собой дверь.
На подземной парковке под домом было почти так же темно, как в моей квартире. Почти все фонари были разбиты, оставшиеся вскоре ждала та же судьба. Темных мест в углах, на лестницах и между машинами хватило бы, чтобы вместить всех насильников, грабителей и угонщиков города, но меня это не пугало - я была вооружена. Двери своей «ауди» я не запирала.
Нью-Йорк праздновал. В Маленькой Италии - всего в паре кварталов отсюда - взрывали нелегальную пиротехнику. Несмотря на ледяной ветер с океана по скользким тротуарам сновали тепло одетые люди с красными носами. Все ждали чего-то особенного, будто в календаре вселенной наступила знаменательная дата.
Машина промерзла. Я включила «печку» на полную мощность, дрожа и надеясь, что скоро согреюсь.
Я оставила машину на парковке для сотрудников перед Нью-Йоркской публичной библиотекой. В этот поздний час библиотека была закрыта, всех студентов и бездомных выставили прочь. Я открыла дверь ключом-картой, включила свет на первом этаже и направилась к компьютерам. Здесь хотя бы было тепло.
Луч фонарика ударил мне в лицо:
- Решили поработать, мисс Сульжик?
- Я буквально на минуту, мистер Чепмэн.
В алфавитном указателе я нашла 27 зданий, принадлежащих Джилиусу Хэтэвэю. Я не была уверена, что Джулиус Хэтэвэй вообще существует, да это и не имело значения. Меня интересовала фиктивная компания Hathaway Realty, служившая ширмой для чудовища, которое я собиралась убить этой ночью. Его имя также должно было быть забыто, но я его и не знала, поэтому про себя называла его Чернобылем - за опустошающую прожорливость.
Я охотилась за ним на острове Стейтен Айленд и в Бронксе. Я видела, как он избавляется от трупов на свалке в Нью-Джерси. В Провиденсе мы впервые столкнулись лицом к лицу, и он назвал меня уродиной. Я назвала его животным. Вымирающим.
Список зданий, принадлежащих Джулиусу Хэтэвэю, был мне знаком. Я изучала его множество раз и посещала некоторые из них. Чернобыль бывал в одноэтажном доме на Малберри-стрит, и в заброшенной закусочной White Castle на 75-й, а на складе возле бруклинской набережной он распивал кровь. Эти три здания принадлежали Джулиусу Хэтэвэю. А еще были многоквартирный дом в Квинсе и транспортная компания в Адской кухне - там я лично устроила пожар.
Чернобыль наверняка считал, что я принадлежу к его виду, ведь я находила его сразу же, как он объявлялся на новом месте. Мне и самой иногда проще было понять чудовищ, чем людей - особенно в канун нового тысячелетия. Но мое умение находить убежища нежити не было даром Посланников - я просто очень хорошо изучила кровососов. Не стоит недооценивать работников Нью-Йоркской публичной библиотеки.
Кое-что Хэтэвэй купил совсем недавно - место под офисы в торговом центре в Восточном Гарлеме с пиццерией на первом этаже. Хэтэвэй купил его, как только оно обанкротилось и пошло с молотка. Отличное место, чтобы отметить Новый год.
Как только свет в офисе над пиццерией Ola’s погас, с парковки задним ходом выехал синий «шевроле каприз классик» 1983 г. и умчался вдаль. Я уже было решила, что Чернобыль меня учуял, но затем увидела, как из здания вышли двое его слуг и опустили рольставни на окнах. Я уже видела их раньше: мужчина лет тридцати в круглых очках и с темными волосами до плеч и девушка-подросток в плаще и растаманской шапке, которая носила здоровенные очки и черные перчатки. Мужчина нес спортивную сумку - судя по походке, очень тяжелую. Девушка тащила кучу всего - какую-то сумочку, какой-то мешок, какую-то коробку с документами. На плече у нее висела еще одна спортивная сумка, да и под плащом явно что-то было.
Они торопливо закинули поклажу в багажник черного «форд таурус». Мужчина сел за руль, девушка устроилась в пассажирском кресле, спинка которого была очень сильно наклонена назад. Они поспешили на юг, я направилась за ними.
«Таурус» петлял по городу, я не отставала. Сперва из Гарлема до 6-й авеню, потом налево по Канал-стрит, направо до Гудзона, под ним по Тоннелю Холланда, налево до 14-й улицы, затем на автостраду 78 и дальше в сторону Нью-Джерси. Пошел снег.
Когда мы проехали Нью-Джерси, «таурус» съехал с автострады и принялся кружить по тем тайным дорогам, которыми славится Америка и которых почти никто не знает. Я ехала за ним с выключенными фарами.
Мы ехали по сельской местности, по снегу и грязи. Пару раз «таурус» занесло, но водитель был хорош - не давил истошно на тормоз, как это делают горожане, а профессионально возвращал себе контроль над заносом.
Ближе к шести утра «таурус» остановился на заправке Exxon со стороны мусорки, где потемнее. Мой бензобак был почти пуст, поэтому я тоже въехала на заправку и принялась заливать бензин, наблюдая за своей добычей по отражению в зеркале.
Не успела я залить и полбака, как «таурус» вновь начал движение. Снег пошел еще сильнее, но я увидела водителя в окне машины. Пассажирку не было видно. Выдернув пистолет из бензобака и не заплатив, я продолжила преследование.
«Таурус» вновь выехал на автостраду, затем снова съехал с нее. Кажется, мы оказались где-то в Северной Каролине. Возможно, недалеко от Шарлотта. Близился рассвет.
Водитель «тауруса», который и так всю ночь ехал очень быстро, прибавил скорости. Я выжала из своей «ауди» 150 км/ч, но все равно не могла угнаться за ним. А потом мою машину занесло.
На какую-то секунду я ощутила невесомость, а затем моя машина остановилась. Рукоятка дробовика больно уперлась в подмышку. Меня вынесло на обочину. Задние фары «тауруса» еле виднелись далеко впереди.
И тут мимо меня на огромной скорости пронеслась еще одна машина - с выключенными фарами, как и моя. Я выехала с обочины и вдавила газ, мотор «ауди» взревел.
Синяя машина ехала прямо позади черного «тауруса». Водитель «тауруса» дал по тормозам, и «шевроле каприз классик» на всей скорости въехал ему в зад. Задняя правая фара разлетелась вдребезги, «таурус» закрутило, он пробил отбойник и слетел с насыпи в лес возле дороги. «Шевроле» вынесло влево, и машина повторила судьбу «тауруса» - только на противоположной стороне дороги. Одно из деревьев под ударом «шевроле» переломилось и упало поперек дороги. В это дерево и влетела я.
Я пережила множество столкновений с говорящими мертвецами, кровососами и людьми-волками. Некоторые называли меня мученицей, но я не хотела умирать - по крайней мере, не оттого, что вылетела через лобовое стекло. У меня была подушка безопасности, и она сработала. Ремень чуть меня не задушил, но я была жива.
Я отстегнулась и повернулась сидя в кресле. Затем ногами выбила водительскую дверь, которая держалась на одной петле.
Снаружи шел снег. Я видела свет фар «тауруса» и поспешила к своей добыче. Водитель оставался в салоне - лишь опустил стекло на треть, высунул руку с пистолетом под странным углом и пальнул по мне. Я упала на землю, сползла с насыпи, подкралась к машине, схватила руку водителя, сломала ему запястье и отняла оружие. Водитель закричал и затянул руку обратно. На востоке начало подниматься солнце.
Я поднялась на ноги и попыталась открыть дверь, но ее заклинило. Водитель сидел, схватившись за сломанную руку, по его лицу текли слезы. Я крикнула ему:
- Не бойся меня. Вылезай.
Ответом мне была матерная ругань.
Одной рукой я взялась за дверную ручку, другой - за верхнюю рамку окна и вдохнула побольше воздуха. Мне нужно было, чтобы дверь открылась. Боль полоснула по рукам и груди, я чуть не потеряла сознание, но сорвала дверь с петель.
Вытащив матерящегося водителя, я обыскала его на наличие оружия. Мое второе зрение подсказывало, что он не так-то прост. Я услышала звук ударов по металлу и оглянулась, не понимая, откуда он исходит. И тут из багажника раздался сдавленный голос:
- Джон! Выпусти меня! Началось!
Водитель (очевидно, это и был Джон) крикнул в ответ:
- Лежи спокойно! Все в порядке!
- Началось! Уже началось!
- Молчи! - Джон для убедительности ударил по машине. - Лежи спокойно! Уже рассвет!
- Похер на рассвет! Открой багажник!
Раздался звук выстрела. Пуля прожужжала рядом со мной и Джоном, влетела в салон через разбитую лобовуху и разбила заднее стекло. Я обернулась и увидела человеческий силуэт, выхваченный светом фар. Он спускался к нам по насыпи, хромая на левую ногу. Одна его рука висела, другая взводила курок. Он крикнул:
- Убей! Убей, пока она не родила!
Моя интуиция показала мне два варианта развития событий: либо я убью этого парня, либо он убьет Джона, существо в багажнике и меня. Поэтому я подняла пистолет Джона и спустила курок. Я верила своей интуиции и надеялась, что убитый - не кто-то из моих товарищей-охотников.
По штанам Джона расплывалось темное пятно. Сначала я подумала, что он обмочился, но потом поняла, что это кровь. Водитель синего «шевроле» все же успел выстрелить.
Из багажника вновь раздались удары и крики:
- Джон! Джон! Началось!
Глаза Джона налились кровью, и он накинулся на меня, сбив с ног. Рана не сделала его слабее. Здоровой рукой он поднял свой пистолет и направил его мне в лоб.
- Отойди от багажника, - произнес он.
И тут из багажника раздался долгий крик - сперва тихий, а затем превратившийся в сдавленный вопль. В ту же секунду я выстрелила из дробовика, который прятала под пальто. Голова Джона разлетелась, его тело сползло по борту «тауруса».
Белый снег под лучами восходящего солнца стал просто ослепительным, а кровь Джона на нем казалась особенно яркой. Снег был повсюду - у меня в ушах, под пальто, под свитером. Он таял, и его холод обжигал меня, напоминая о том, что со мной сделал Горан.
Я поднялась на ноги и открыла багажник - для этого вновь понадобилась сила, приносящая боль. Там в окружении сумок лежала рожающая девушка, кожа которой тут же покрылась ожогами под лучами солнца. В большой спортивной сумке я нашла пронзенный колом иссохший труп, вернее его торс. Конечности нашлись в других сумках.
Расчлененный проткнутый труп с двумя дырочками на шее - вот и все, что осталось от Чернобыля.
И тут на меня накатило видение недалекого прошлого. Я видела, как Джон пьет из запястья Чернобыля - без кола в груди и полного сил. Я видела, как Чернобыль с изумлением получает от своего слуги заточенную ножку стула в грудь.
В роженице тоже была кровь Чернобыля. Хоть солнце и не превратило ее в пепел, даже слабый свет заставил ее кожу покрыться ожогами. Хоть она и рожала, она была чудовищем с острыми клыками, красными после недавней трапезы.
Я могла видеть прошлое, но не будущее. Тем не менее, я знала, что нужно сделать.
Синий «шевроле» был весь разбит, но еще мог ехать. Я смогла вернуть его на дорогу (хоть это и стоило мне нового шрама) и направилась на север по обледенелому шоссе.
На заднем сиденье плакал младенец - дитя, рожденное на первом рассвете нового тысячелетия. Девочка, появившаяся на свет из чрева мертвеца. Я не знала, как такое возможно. Я вообще ничего не понимала. Я не дам ей имя и не собираюсь о ней заботиться, но я спасла ее.
Я не позволила жертве ее родителей, восставших против хозяина ради своего ребенка, стать напрасной. Я сделала напрасной жертву того, кто за ними охотился. И я не могу назвать девочке их имена. Я ничего не расскажу ей о четырех трупах, что остались в лесу.
Имена мертвых должны быть забыты.
Мне снилось, что я чудовище. Я плохо помнила, что именно натворила, но я точно оставила в горящем лесу три трупа, а ребенку сохранила жизнь, чтобы сожрать его позже. Затем меня окатили кипящим маслом, и от боли я проснулась.
Я лежала на полу, держась за покрытые рубцами лицо и шею. При падении я ударилась локтем до крови.
Свет в спальне был выключен, солнце закатывалось за горизонт. Было холодно - обогреватель сгорел три дня назад. Нью-Йорк утопал в снегу - в Центральном парке он был глубиной сантиметров тридцать. Не вставая, я пошарила рукой в поисках пледа, нащупала его, закуталась и вновь уснула.
Было три имени, которые я никогда не произносила вслух.
Первым было имя человека, застрелившего Джона Леннона возле его дома в Дакоте. Так он хотел прославить свое имя, поэтому оно должно быть забыто.
Второе имя носил человек, которого я предпочитала называть «Свиньей». Он работал мясником, мы были соседями. А потом в концлагере он насиловал мою сестру, мою мать, меня и всех девчонок с нашей улицы. Горан изуродовал мое тело, но Свинья изуродовал мою душу. Поэтому его имя должно быть забыто, как и имя убийцы Леннона.
Третье имя - мое собственное. Я убиваю чудовищ, я сама чудовище, мое имя - моя главная тайна. Я скрываю свое имя, как это делал Моисей. Мои товарищи-охотники знают меня как dictatrix11. Те немногие, кому я доверяла, мертвы. Они знали, что мое имя - Анна.
Я спала на полу, закутавшись в плед. Плед из Югославии, моей родины. Проснулась я уже ночью. Стало еще холоднее, но меня прошиб пот. Ранка на локте уже начала заживать: кровь свернулась, остались боль и дискомфорт. В канун нового двухтысячного года, пока весь мир встречал новое тысячелетие в компании друзей и близких, со мной были лишь мои кошмарные сны. Я поднялась и, не включая свет, побрела в душ.
Я не настраивала воду, а просто включила горячую. Большинство людей не смогли бы так купаться, но некоторые части моего тела были покрыты рубцами и не чувствовали боли. Я выключила воду, почистила зубы, высушила волосы и наугад их причесала. В ванной не было зеркал. Нигде в моей квартире нет зеркал. Я оделась, натянула самое плотное из своих пятнадцати пальто и вышла, закрыв за собой дверь.
На подземной парковке под домом было почти так же темно, как в моей квартире. Почти все фонари были разбиты, оставшиеся вскоре ждала та же судьба. Темных мест в углах, на лестницах и между машинами хватило бы, чтобы вместить всех насильников, грабителей и угонщиков города, но меня это не пугало - я была вооружена. Двери своей «ауди» я не запирала.
Нью-Йорк праздновал. В Маленькой Италии - всего в паре кварталов отсюда - взрывали нелегальную пиротехнику. Несмотря на ледяной ветер с океана по скользким тротуарам сновали тепло одетые люди с красными носами. Все ждали чего-то особенного, будто в календаре вселенной наступила знаменательная дата.
Машина промерзла. Я включила «печку» на полную мощность, дрожа и надеясь, что скоро согреюсь.
Я оставила машину на парковке для сотрудников перед Нью-Йоркской публичной библиотекой. В этот поздний час библиотека была закрыта, всех студентов и бездомных выставили прочь. Я открыла дверь ключом-картой, включила свет на первом этаже и направилась к компьютерам. Здесь хотя бы было тепло.
Луч фонарика ударил мне в лицо:
- Решили поработать, мисс Сульжик?
- Я буквально на минуту, мистер Чепмэн.
В алфавитном указателе я нашла 27 зданий, принадлежащих Джилиусу Хэтэвэю. Я не была уверена, что Джулиус Хэтэвэй вообще существует, да это и не имело значения. Меня интересовала фиктивная компания Hathaway Realty, служившая ширмой для чудовища, которое я собиралась убить этой ночью. Его имя также должно было быть забыто, но я его и не знала, поэтому про себя называла его Чернобылем - за опустошающую прожорливость.
Я охотилась за ним на острове Стейтен Айленд и в Бронксе. Я видела, как он избавляется от трупов на свалке в Нью-Джерси. В Провиденсе мы впервые столкнулись лицом к лицу, и он назвал меня уродиной. Я назвала его животным. Вымирающим.
Список зданий, принадлежащих Джулиусу Хэтэвэю, был мне знаком. Я изучала его множество раз и посещала некоторые из них. Чернобыль бывал в одноэтажном доме на Малберри-стрит, и в заброшенной закусочной White Castle на 75-й, а на складе возле бруклинской набережной он распивал кровь. Эти три здания принадлежали Джулиусу Хэтэвэю. А еще были многоквартирный дом в Квинсе и транспортная компания в Адской кухне - там я лично устроила пожар.
Чернобыль наверняка считал, что я принадлежу к его виду, ведь я находила его сразу же, как он объявлялся на новом месте. Мне и самой иногда проще было понять чудовищ, чем людей - особенно в канун нового тысячелетия. Но мое умение находить убежища нежити не было даром Посланников - я просто очень хорошо изучила кровососов. Не стоит недооценивать работников Нью-Йоркской публичной библиотеки.
Кое-что Хэтэвэй купил совсем недавно - место под офисы в торговом центре в Восточном Гарлеме с пиццерией на первом этаже. Хэтэвэй купил его, как только оно обанкротилось и пошло с молотка. Отличное место, чтобы отметить Новый год.
Как только свет в офисе над пиццерией Ola’s погас, с парковки задним ходом выехал синий «шевроле каприз классик» 1983 г. и умчался вдаль. Я уже было решила, что Чернобыль меня учуял, но затем увидела, как из здания вышли двое его слуг и опустили рольставни на окнах. Я уже видела их раньше: мужчина лет тридцати в круглых очках и с темными волосами до плеч и девушка-подросток в плаще и растаманской шапке, которая носила здоровенные очки и черные перчатки. Мужчина нес спортивную сумку - судя по походке, очень тяжелую. Девушка тащила кучу всего - какую-то сумочку, какой-то мешок, какую-то коробку с документами. На плече у нее висела еще одна спортивная сумка, да и под плащом явно что-то было.
Они торопливо закинули поклажу в багажник черного «форд таурус». Мужчина сел за руль, девушка устроилась в пассажирском кресле, спинка которого была очень сильно наклонена назад. Они поспешили на юг, я направилась за ними.
«Таурус» петлял по городу, я не отставала. Сперва из Гарлема до 6-й авеню, потом налево по Канал-стрит, направо до Гудзона, под ним по Тоннелю Холланда, налево до 14-й улицы, затем на автостраду 78 и дальше в сторону Нью-Джерси. Пошел снег.
Когда мы проехали Нью-Джерси, «таурус» съехал с автострады и принялся кружить по тем тайным дорогам, которыми славится Америка и которых почти никто не знает. Я ехала за ним с выключенными фарами.
Мы ехали по сельской местности, по снегу и грязи. Пару раз «таурус» занесло, но водитель был хорош - не давил истошно на тормоз, как это делают горожане, а профессионально возвращал себе контроль над заносом.
Ближе к шести утра «таурус» остановился на заправке Exxon со стороны мусорки, где потемнее. Мой бензобак был почти пуст, поэтому я тоже въехала на заправку и принялась заливать бензин, наблюдая за своей добычей по отражению в зеркале.
Не успела я залить и полбака, как «таурус» вновь начал движение. Снег пошел еще сильнее, но я увидела водителя в окне машины. Пассажирку не было видно. Выдернув пистолет из бензобака и не заплатив, я продолжила преследование.
«Таурус» вновь выехал на автостраду, затем снова съехал с нее. Кажется, мы оказались где-то в Северной Каролине. Возможно, недалеко от Шарлотта. Близился рассвет.
Водитель «тауруса», который и так всю ночь ехал очень быстро, прибавил скорости. Я выжала из своей «ауди» 150 км/ч, но все равно не могла угнаться за ним. А потом мою машину занесло.
На какую-то секунду я ощутила невесомость, а затем моя машина остановилась. Рукоятка дробовика больно уперлась в подмышку. Меня вынесло на обочину. Задние фары «тауруса» еле виднелись далеко впереди.
И тут мимо меня на огромной скорости пронеслась еще одна машина - с выключенными фарами, как и моя. Я выехала с обочины и вдавила газ, мотор «ауди» взревел.
Синяя машина ехала прямо позади черного «тауруса». Водитель «тауруса» дал по тормозам, и «шевроле каприз классик» на всей скорости въехал ему в зад. Задняя правая фара разлетелась вдребезги, «таурус» закрутило, он пробил отбойник и слетел с насыпи в лес возле дороги. «Шевроле» вынесло влево, и машина повторила судьбу «тауруса» - только на противоположной стороне дороги. Одно из деревьев под ударом «шевроле» переломилось и упало поперек дороги. В это дерево и влетела я.
Я пережила множество столкновений с говорящими мертвецами, кровососами и людьми-волками. Некоторые называли меня мученицей, но я не хотела умирать - по крайней мере, не оттого, что вылетела через лобовое стекло. У меня была подушка безопасности, и она сработала. Ремень чуть меня не задушил, но я была жива.
Я отстегнулась и повернулась сидя в кресле. Затем ногами выбила водительскую дверь, которая держалась на одной петле.
Снаружи шел снег. Я видела свет фар «тауруса» и поспешила к своей добыче. Водитель оставался в салоне - лишь опустил стекло на треть, высунул руку с пистолетом под странным углом и пальнул по мне. Я упала на землю, сползла с насыпи, подкралась к машине, схватила руку водителя, сломала ему запястье и отняла оружие. Водитель закричал и затянул руку обратно. На востоке начало подниматься солнце.
Я поднялась на ноги и попыталась открыть дверь, но ее заклинило. Водитель сидел, схватившись за сломанную руку, по его лицу текли слезы. Я крикнула ему:
- Не бойся меня. Вылезай.
Ответом мне была матерная ругань.
Одной рукой я взялась за дверную ручку, другой - за верхнюю рамку окна и вдохнула побольше воздуха. Мне нужно было, чтобы дверь открылась. Боль полоснула по рукам и груди, я чуть не потеряла сознание, но сорвала дверь с петель.
Вытащив матерящегося водителя, я обыскала его на наличие оружия. Мое второе зрение подсказывало, что он не так-то прост. Я услышала звук ударов по металлу и оглянулась, не понимая, откуда он исходит. И тут из багажника раздался сдавленный голос:
- Джон! Выпусти меня! Началось!
Водитель (очевидно, это и был Джон) крикнул в ответ:
- Лежи спокойно! Все в порядке!
- Началось! Уже началось!
- Молчи! - Джон для убедительности ударил по машине. - Лежи спокойно! Уже рассвет!
- Похер на рассвет! Открой багажник!
Раздался звук выстрела. Пуля прожужжала рядом со мной и Джоном, влетела в салон через разбитую лобовуху и разбила заднее стекло. Я обернулась и увидела человеческий силуэт, выхваченный светом фар. Он спускался к нам по насыпи, хромая на левую ногу. Одна его рука висела, другая взводила курок. Он крикнул:
- Убей! Убей, пока она не родила!
Моя интуиция показала мне два варианта развития событий: либо я убью этого парня, либо он убьет Джона, существо в багажнике и меня. Поэтому я подняла пистолет Джона и спустила курок. Я верила своей интуиции и надеялась, что убитый - не кто-то из моих товарищей-охотников.
По штанам Джона расплывалось темное пятно. Сначала я подумала, что он обмочился, но потом поняла, что это кровь. Водитель синего «шевроле» все же успел выстрелить.
Из багажника вновь раздались удары и крики:
- Джон! Джон! Началось!
Глаза Джона налились кровью, и он накинулся на меня, сбив с ног. Рана не сделала его слабее. Здоровой рукой он поднял свой пистолет и направил его мне в лоб.
- Отойди от багажника, - произнес он.
И тут из багажника раздался долгий крик - сперва тихий, а затем превратившийся в сдавленный вопль. В ту же секунду я выстрелила из дробовика, который прятала под пальто. Голова Джона разлетелась, его тело сползло по борту «тауруса».
Белый снег под лучами восходящего солнца стал просто ослепительным, а кровь Джона на нем казалась особенно яркой. Снег был повсюду - у меня в ушах, под пальто, под свитером. Он таял, и его холод обжигал меня, напоминая о том, что со мной сделал Горан.
Я поднялась на ноги и открыла багажник - для этого вновь понадобилась сила, приносящая боль. Там в окружении сумок лежала рожающая девушка, кожа которой тут же покрылась ожогами под лучами солнца. В большой спортивной сумке я нашла пронзенный колом иссохший труп, вернее его торс. Конечности нашлись в других сумках.
Расчлененный проткнутый труп с двумя дырочками на шее - вот и все, что осталось от Чернобыля.
И тут на меня накатило видение недалекого прошлого. Я видела, как Джон пьет из запястья Чернобыля - без кола в груди и полного сил. Я видела, как Чернобыль с изумлением получает от своего слуги заточенную ножку стула в грудь.
В роженице тоже была кровь Чернобыля. Хоть солнце и не превратило ее в пепел, даже слабый свет заставил ее кожу покрыться ожогами. Хоть она и рожала, она была чудовищем с острыми клыками, красными после недавней трапезы.
Я могла видеть прошлое, но не будущее. Тем не менее, я знала, что нужно сделать.
Синий «шевроле» был весь разбит, но еще мог ехать. Я смогла вернуть его на дорогу (хоть это и стоило мне нового шрама) и направилась на север по обледенелому шоссе.
На заднем сиденье плакал младенец - дитя, рожденное на первом рассвете нового тысячелетия. Девочка, появившаяся на свет из чрева мертвеца. Я не знала, как такое возможно. Я вообще ничего не понимала. Я не дам ей имя и не собираюсь о ней заботиться, но я спасла ее.
Я не позволила жертве ее родителей, восставших против хозяина ради своего ребенка, стать напрасной. Я сделала напрасной жертву того, кто за ними охотился. И я не могу назвать девочке их имена. Я ничего не расскажу ей о четырех трупах, что остались в лесу.
Имена мертвых должны быть забыты.
Комментариев нет:
Отправить комментарий