Пряничные домики

Под катом - перевод рассказа Gingerbread Houses за авторством Люсьена Соулбена.

Улыбчивый служащий в красной ливрее открыл дверь, и внутрь взятого напрокат автомобиля наперекор кондиционеру хлынул жаркий воздух Лас-Вегаса. Комиссар Герхард Либнер, похожий на сыщика из дешевых детективных романов, с ворчанием вылез из-за руля. Полицейское управление района Темпельхоф в Берлине осталось далеко позади, и здесь Либнер был просто недовольным туристом, лица которого никто не запомнит. В этом городе легко было оставаться инкогнито.

- Добро пожаловать в «Амазонку», сэр! - поприветствовал его служащий.

- Ja, ja, - проворчал Либнер, забирая парковочный талон.

Служащий одарил его той снисходительной улыбкой, которой удостаиваются все, кто говорит с опознаваемым акцентом. Второй служащий забрал с заднего сиденья потертый чемодан, первый сел за руль и отогнал машину.

- Надолго у нас? - спросил второй служащий по пути в вестибюль. Дверь скользнула в сторону, и Либнера оглушили звон и свист игральных автоматов, которыми были заставлены зеленые игровые залы. Повсюду торчали деревья из эпоксидки и пластмассы, а с потолка свисали фальшивые лианы и листва, тщательно пытаясь воссоздать атмосферу амазонских джунглей.

- На пару дней, - ответил Либнер. - А затем обратно в Берлин.

- А, Берлин. Впервые в Вегасе?

- Я не собирался ехать сюда, но из Лос-Анджелеса не улететь - все аэропорты заняты военными...

- Вы были в Лос-Анджелесе? Там совсем всё плохо? Ну, в смысле, я смотрел все эти репортажи о землетрясении, но как там на самом деле?

Вперив в служащего тяжелый взгляд серых глаз, Либнер произнес:

- Представьте себе стеклянный снежный шар, но вместо снега в нем обломки и трупы, а Господь продолжает и продолжает его трясти.

- Ого... - до служащего дошло, что разговор принял странный оборот. - Ну а что насчет тех записей с ангелом? Это чей-то прикол?

Либнер мотнул головой:

- Ради него я и прибыл сюда.

- Чтобы увидеть ангела?

- Этот ублюдок должен мне пять марок, - произнес Либнер, который всё это время не прекращал улыбаться. Оставив озадаченному служащему пару долларов, он взглянул на часы. У него было еще двадцать минут на то, чтобы заселиться в номер, освежиться и добраться до бара «Джунгли».

А еще Либнер вновь пожалел, что не взял с собой пистолет. Он до сих пор не решил, убьет ли Таола при встрече.

*          *          *

Официант поставил на стол высокий бокал ледяного пива «Курс», улыбнулся и ушел. Здесь нельзя было купить «Дортмундер Экспорт» или хороший английский горький эль, поэтому Либнер сделал выбор в пользу местного сорта и немедленно пожалел о своем решении: на вкус «Курс» напоминал холодную разбавленную мочу. С недовольным ворчанием отставив стакан, комиссар посмотрел на игровые столы. Покер, фишки, рулетка - всё это было столкновением случайностей, все эти вероятности были нотами, сложенная из них мелодия менялась каждую секунду, и у Либнера от этой музыки заболела голова. Незначительные перемены влияли на результат игры: игрок перенес вес на другую ногу и иначе бросил кубик, картежник на секунду отвлекся и неправильно посчитал карты, а уж игровой автомат и вовсе жонглировал вероятностями, как политик - обещаниями.

- Голова болит? - спросил черноволосый официант, внезапно нависший над Либнером.

- И выпить нечего, - произнес комиссар, продолжая рассматривать столы.

- Это я позвал тебя сюда. Помнишь, Арималь?

Упоминание небесного имени, как всегда, заставило его вздрогнуть. Тело Герхарда Либнера было лишь оболочкой, на самом деле он действительно был Арималем, Сеятелем Ужасающих Звезд, демоном Четвертого дома. Взглянув на долговязого официанта, его черные глаза и слегка смущенную улыбку, он не узнал в нем Таола и в который раз пожалел об отсутствии пистолета.

- Таол? Я тебя не узнал.

- Теперь меня зовут Даррен.

- А что случилось с тем очаровательным турком?

- Сицилийцам не понравилось отдавать ему процент с прибыли, так что они подложили ему C4 под сиденье.

- Молодцы. И теперь ты работаешь здесь, Даррен?

- А как иначе ты смог бы получить номер? Все гостиницы Вегаса забиты беженцами из Лос-Анджелеса.

- Город переполнился отчаянием.

- Да нет, в Вегасе всегда так. Как там Лос-Анджелес?

- Камня на камне не осталось. Хватит приличий, Даррен. Зачем я здесь?

- У меня сейчас перерыв, но начальство не любит, когда мы расхаживаем в униформе. Пойду переоденусь.

Таол ушел, оставив Арималя наедине с его мрачными мыслями. Когда они виделись в прошлый раз, Таол был в теле турка-контрабандиста, провозившего сицилийский героин через Берлин. Они сразились, и тело Либнера было почти убито, а Арималь чуть не улетел обратно в Бездну. Неплохо для того, кого Арималь когда-то считал союзником.

И вот Таол сам связался с Арималем через полицейское управление в Берлине. По счастливой случайности Либнер как раз ушел в отпуск и отправился в Лос-Анджелес, где Люцифер дебютировал в телеэфире. Затем он планировал добраться до Сан-Франциско и улететь оттуда, но просьба Таола о помощи была слишком странной, чтобы ее проигнорировать. Кроме того, Арималю нужна была информация о берлинской ячейке контрабандистов, убивающих полицейских под прикрытием, и Таол был единственной зацепкой.

Вернулся Таол, одетый в черные брюки и классическую белую рубашку с расстегнутыми верхними пуговицами. Кроме того, он стал выглядеть как-то иначе - плечи опустились, стали заметны мешки под глазами. Он выглядел... проигравшим. 

- Во-первых, - произнес Таол, нервно заламывая руки, - я искренне прошу прощения за Берлин. Я тогда был совсем другим.

- Почему здесь? - прервал его извинения Арималь. - Надеешься, что азартные игры не дадут мне сосредоточиться?

- Что? Нет! - возмутился Таол.

Либнер промолчал, не желая признавать, насколько успешным мог бы оказаться план Таола. В норме Арималь считывал вероятности быстрее, чем берлинские проститутки замечали копов, но здесь шквал вариантов попросту оглушал его.

- Слушай, - вздохнул Таол. - Я пригласил тебя, потому что хочу извиниться...

- А еще тебе нужна моя помощь.

- Да. Но я изменился.

- Да, конечно, - покачал головой Арималь. - Ты вселился в невинного, сокрушенного этим жестоким миром, и это чудесным образом тебя изменило. Теперь ты хочешь всё исправить. Mensch und Kinder!

Таол тихо прошипел:

- Всё не так. Я не святой и никогда им не был. Но разве старый Таол стал бы изображать раскаяние, просить помощи и заманивать тебя сюда, чтобы убить?

- Нет, - признал Арималь.

- Я всегда шел кратчайшим путем. Зачем мне лишать себя преимущества и показывать тебе свое новое тело?

- Хорошо, - произнес Арималь. - Предположим, что я тебе поверил. Зачем мне тебе помогать?

- Затем, что я дам тебе то, что ты ищешь: список наркоторговцев и притонов Берлина и Амстердама, контакты сицилийцев и моих знакомых турецких мафиози, которые продолжают работать в Кройцберге и Нойкёльне.

- И ты просто так сдашь их?

- Ну они же меня взорвали. Тем более, это осталось в другой жизни, а у меня всё будет иначе. Надеюсь.

- Назови мне одно имя авансом, - потребовал Арималь. - Такое, чтобы угрозыск мог сразу его пробить... и чтобы меня оно тоже заинтересовало.

Таол кивнул, вытянул из кармана бумажку и протянул ее Арималю:

- Знал, что ты попросишь.

Арималь кивнул и встал из-за стола:

- Встретимся завтра в 7:00, за завтраком. Если твоя информация ложная, я не приду.

*          *          *

Таол сидел в ресторане казино на фоне стены из искусственных лиан. Посетители понемногу наполняли зал, где за столами продолжали сидеть с мрачными лицами самые азартные игроки, еще не протрезвевшие с ночи. Но даже они выглядели лучше, чем Арималь в мятой белой рубашке и с выражением мрачной решимости на лице.

- Паршиво выглядишь, - самодовольно ухмыльнувшись, заявил Таол. - Ну как? Информация верная?

- Угу, - вынужденно признал Арималь, усевшись напротив. Когда крашеная под блондинку официантка налила ему кофе, он продолжил. - Угрозыск устроил рейд на склад в Обершёневайде, что в Трептове, и нашел там большой схрон автоматического оружия и наркоты. А еще они поймали троих, но мне нужно имя твоего дилера, который продавал тебе украденное у русских.

- Только если ты мне поможешь.

Арималь какое-то время молча разглядывал Таола, пытаясь найти в его блестящих черных глазах хоть какой-то намек на то, во что позволяет себя втянуть. Вчера, пока Таол обслуживал посетителей, Арималь пытался прочесть его судьбу, но фрагменты никак не складывались в единую картинку.

Наконец Арималь кивнул, и Таол улыбнулся не столько довольно, сколько с облегчением. Официантка принесла заказы, и, дождавшись, пока она уйдет, Даррен резко вывалил на Арималя свою проблему, будто гильотину опустил:

- Мне нужно узнать, кто я.

- Прости, что?! - не понял Арималь.

- Мое тело. Мне нужно знать, кем он был.

- Ты ведь сам сказал, что тебя зовут Даррен.

- Я сам выбрал это имя, купил поддельные документы и фальшивое удостоверение личности. Мозги этого тела были полностью прожарены, когда я его нашел, поэтому пришлось создавать Даррена самому.

- Но ведь всегда что-то остается, какие-то стойкие воспоминания.

- Не в этом случае. Только знание английского и какое-то знакомство с американской культурой, и больше ничего. Tabula rasa.

- И как ты тогда добыл фальшивые документы?

- Мое прежнее тело, которое турок, кое-что умело. Поработал на местные банды, вышел на нужных людей, создал фальшивую личность.

Арималь откинулся на спинку стула, внимательно разглядывая Таола. Всё было слишком странно. Большинство падших использовали воспоминания своих тел для создания шаблонов правильного поведения и знакомства с современным обществом. Чаще всего, естественно, они оставались яростными демонами - хищными небожителями, готовыми вспороть миру брюхо. Лишь немногие находили в остатках исчезнувших душ силу характера, которой хватало, чтобы успокоить бурю горечи, принесенной из Бездны. Если у этого «Даррена» не было воспоминаний о смертной жизни и опыта, который смог бы породить решимость, Таол должен был стать еще более ужасным мясником, чем когда он был в теле турка.

- Ты мне не веришь?

- Ты хочешь, чтобы я поверил, - Арималь старался правильно подобрать слова, - будто ты нашел совершенно пустой сосуд?

- Да.

- И что ты работал на местную мафию, чтобы стать простым официантом в казино?

- Мне... Мне понравилось жить инкогнито, - произнес Таол, голос его был тише шепота. - Я больше не хочу страдать или убивать. Не хочу стремиться обратно в рай или искать Люцифера. Хочу просто притворяться человеком, забыв о боли и страдании.

- Ты лжешь! - воскликнул Арималь. Несколько посетителей обернулись, но он проигнорировал их. Для него они были словно тени. - Ты демон. Ты вел седьмую фалангу в бой против начал и почти вскипятил океан, чтобы убить одного ангела. Господь доверил тебе стук сердец хищников, а затем на долгие эоны швырнул тебя в Бездну. Как ты мог такое забыть?

- Не думаю, что смог бы, - произнес Таол со странной улыбкой, - но я нашел дыру.

- Дыру?

- Внутри. Я отправил в дыру свои плохие воспоминания, и они не вернулись. Я избавился от боли и ненависти, и я сейчас ближе к миру, чем был в начале восстания.

- Ты с ума сошел? Какая еще дыра?

Принесшая напитки официантка удивленно подняла бровь. Арималь жестом попросил ее уйти.

- Не буквально, а по ощущениям, - объяснил Таол.

- Ты чувствуешь, что внутри у тебя дыра?

- Да.

- И туда удобно помещаются плохие воспоминания и гнев, которые просто исчезают?

- Угу.

- Ну конечно! - Арималь хлопнул себя по лбу. - Ты просто нашел райский слив, который установлен в каждого смертного. Я совсем про него забыл.

- Не ёрничай. Я могу доказать.

- Ну давай.

В вазе на столе стояла роза. Оглянувшись по сторонам, Таол прикоснулся к цветку, и тот распустился, лепестки его стали яркими и упругими, а аромат настолько сильным, будто под столом открылся цветочный магазин.

- Чтобы вернуть мертвое к жизни, нужно обрести покой внутри, - объяснил Таол. - Я утратил его во время восстания.

Арималь ничего не ответил, отчаянно пытаясь понять, что это был за трюк. Таол был прав: чем дальше они были от цепей ада и чем ближе к подолу ризы спасения, тем больше добра несли их силы. Но Арималя не устраивали простые объяснения и благостные смыслы. Он закрыл глаза и сосредоточился на будущем, что стремительно мчалось навстречу неизбежности. Игнорируя шквал вероятностей за игровыми столами, Арималь наблюдал лишь за цветком, видя его судьбу словно серию стоп-кадров.

Щелк! Роза стоит в ресторане еще один день.

Щелк! Цветок по-прежнему прекрасен, и официантка забирает его домой.

Щелк! Официантка обрезала шипы и корешки, но они отрастают заново каждое утро в одно и то же время.

Щелк! Официантка сажает розу в саду.

Щелк! Роза разрослась, и теперь это целая живая изгородь, и цветы на ней словно рубины на зеленом сукне.

Щелк! Роза продолжает вечное цветение, и официантка с дочерью улыбаются.

Ни Арималь, ни Таол не могли сделать такое. Они лишились такой силы, перестав быть ангелами.

Арималь открыл глаза и уставился на Таола.

- Скажи уже что-нибудь, - попросил Таол, которому стало неуютно.

- Как?

- Я же говорил - дело в дыре.

- Невозможно.

- Сам видишь.

Официантка принесла яичницу с беконом, поджаренный хлеб и корзину с фруктами, и Арималь принялся молча есть, не сводя глаз с Таола, словно дворняга, не желающая делиться. Таол тоже молчал - ему было неуютно, но он опасался нарушить ход мыслей Арималя, у которого и так рушилась привычная картина мира. Наконец он доел, и официантка убрала со стола.

- Если ты говоришь правду, - Арималь сделал ударение на слове «если», - и действительно обрел покой, зачем тебе моя помощь?

Таол преувеличенно грустно вздохнул:

- Мне кое-что снится. Воспоминания, мечты, что-то непонятное.

- Твоего носителя?

- Я слышу его мысли, и они становятся всё громче.

- О чем они?

- О плохом. Об очень плохом.

- А ты уверен, что это не твоя собственная злоба? Просто твоя боль к тебе возвращается.

- Я помню, кем я был, Арималь, - произнес Таол совершенно убитым голосом. - Такого я не делал. Я никогда не жег паяльной лампой животных и детские гениталии.

- А звучит как что-то в твоем стиле.

- Но я этого не делал! Это не мои воспоминания, меня там не было. Именно поэтому мне нужна твоя помощь - я должен понять, кто я и в чем замешан.

- А если ты обратишься в полицию, то тебя арестуют...

- Из-за прошлого моего носителя, верно. Теперь ты понимаешь?

- Не уверен, но я помогу.

- Спасибо!!!

- Не благодари, Таол, я это делаю для себя. Если твой носитель был чудовищем и я пойму, что ты станешь опасен, надолго ты здесь не задержишься.

- Поверь, Арималь, я не хочу никому навредить.

Арималь поднялся из-за стола:

- За завтрак платишь ты. И давай побыстрее, у нас много работы.

- Что мы будем делать?

- Фотографировать тебя и снимать отпечатки, чтобы я мог понять, убивать тебя или нет.

*          *          *

Новоявленному ангелу по-прежнему надо было ходить на работу, но Арималь успел с утра снять отпечатки (с помощью купленного в магазине набора для макияжа) и сфотографировать Таола (в фотобудке супермаркета).

Возможности Арималя были ограничены: во-первых, немецкий полицейский не имел полномочий в США; во-вторых, Таол не дал ему почти никакой информации. Ни имени, ни адреса, ни номера социального страхования, ни какого-то намека на личность - только отпечатки пальцев с жуткими рубцами - у этого «Даррена» была срезана кожа на пальцах. Тем не менее, осталось достаточно папиллярных линий, чтобы Арималь смог получить частичный отпечаток правого большого пальца: фрагмент завитка, две дуги, петля и несколько уникальных рубцов. Увеличив снимки в фотоателье, Арималь отправил их по факсу своем другу Рудольфу Боху, старшему комиссару полиции в Берлине. Бох не задавал лишних вопросов, у него были знакомые в Интерполе, и Арималь надеялся, что Рудольф через них сможет получить доступ к AFIS - системе автоматизированного опознания по отпечаткам пальцев ФБР. Дальше, как предполагал Арималь, AFIS сама подключится к региональным полицейским управлениям и их сетям.

Это был рискованный шаг, причем он был обречен на провал, если Даррена не было в системе. Однако у Арималя были все основания полагать, что человек, потративший столько времени на удаление кожи с пальцев, явно проходил по какому-то делу.

Отправив факс, Арималь оказался перед выбором: сидеть и ждать или отправиться на охоту за ответами. Ждать ему никогда не нравилось.

*          *          *

Лечебница «Айронбрук» была уродливым детищем промышленной эры с фасадом цвета ржавого камня, плоскими стенами и узкими окошками с толстыми стальными решетками. Вдоль стен и над парковкой торчали камеры наблюдения, словно одноглазые стервятники в ожидании чьей-то смерти. В подобных лечебницах богачи прятали тех, кто мог опозорить семью. Арималю это место сразу не понравилось.

Объехав лечебницу еще пару раз, Арималь припарковал машину на соседней улице. Глядя в зеркало, он прошептал пару слов, которые когда-то мог произносить лишь сам Господь, и лицо его изменилось. Совсем чуть-чуть - не настолько, чтобы стать кем-то другим, но так, чтобы его особые приметы, такие как крючковатый нос, широкий подбородок и шрам на щеке, не были замечены свидетелями. Он омолодил себя лет на десять, убрал морщины, стал из шатена брюнетом и закрасил седину. Убедившись в том, что его не узнать, Арималь пересек парковку и подошел к воротам.

Здоровенный (гора скорее сала, чем мышц) скучающий охранник уставился на него, и Арималь показал ему созданный иллюзией золотой значок в виде щита, наложенный поверх его немецкого удостоверения. Видимо, охранник смотрел те же сериалы, потому что не стал останавливать Арималя, а сделал очень усталое лицо и открыл журнал посетителей.

- Вы к кому? - спросил охранник.

- А кто сейчас в архиве? - произнес Арималь тихим голосом, чтобы скрыть акцент.

- Мисс Коллинз?

- Угу.

Охранник снял трубку, позвонил в архив:

- Алло! Тут к вам детектив...

- Бох, - произнес Арималь.

- Детектив Бах, - охранник дождался ответа и нажал кнопку открывания ворот. - Входите. 

Внутри лечебница «Айронбрук» была еще депрессивнее, чем снаружи. Офисные двери были затянуты металлической сеткой и матовым стеклом, белые стены от времени пожелтели, будто их утопили в моче, а галогеновые лампы заливали всё ровным анемичным светом. Кресла в фойе были прикручены друг к другу, как в зале ожидания на автовокзале,  и наверняка были столь же удобны.

Неспешной походкой Арималь подошел к санитару с руками толщиной с бревно и подбородком, которым можно было колоть орехи. Быстро показав ему иллюзию значка, Арималь спрятал ее в карман и достал фото Даррена.

- Помните его? - произнес он, подражая Джону Уэйну.

- Угу, это Хэммил, - настороженно ответил санитар. - Вы его поймали?

- Еще нет. Просто хотел поинтересоваться, как там те двое санитаров, которых он раскидал?

- Всё с ними хорошо, - ответил санитар. - Разве что самомнение пострадало.

- Хорошо, спасибо, - с этими словами Арималь вернулся в фойе. Теперь у него была хотя бы часть имени, и Арималь был полон решимости продолжать эту рискованную игру.

Когда Таол нашел Даррена, тот лежал в реанимации, подключенный к капельнице и ИВЛ. Таол хотел сперва изучить носителя получше, но вдруг что-то неумолимое, словно гравитация, затянуло его в Даррена. Тело было ослабшим после нескольких недель комы, но здоровым. Единственное, что не поддавалось объяснению - полное отсутствие воспоминаний, будто у носителя никогда не было своей личности.

Но у Таола не было времени размышлять о причинах. Он влетел в тело, и электроэнцефалограф взорвался, разбрасывая искры. Таол порвал ремни, раскидал двоих санитаров, сорвал решетку с окна и выпрыгнул наружу. Случилось это четыре месяца назад.

Спустя несколько секунд к Арималю вышла мисс Коллинз - сорокалетняя женщина с поджатыми губами, недовольным взглядом и ровной, как доска, спиной. Арималь сразу заметил у нее золотой крестик поверх застегнутой на все пуговицы белой блузки.

- Детектив Бох? - произнесла она с обаянием бревна. - Вы крайне некстати.

- Понимаю, - ответил Арималь. - Спасибо, что уделили мне время.

- Давайте к делу, - всё в облике мисс Коллинз говорило о желании поскорее отделаться от непрошенного посетителя.

Арималь вытащил фотографию из кармана:

- Я наделся, что мы сможем обсудить случай Хэммила. С глазу на глаз.

- Хорошо, - с видимым недовольством произнесла мисс Коллинз, после чего развернулась на каблуках и пошла вниз по лестнице, не дожидаясь Арималя. Он понял, что подобным поведением она сбивала людей с толку и самоутверждалась, обретая чувство контроля. Арималю такое не нравилось - он знал стольких мелких тиранов, что хватило бы на несколько вечностей.

Офис мисс Коллинз был таким же стерильным, как ее внешность. Ничего лишнего, только стол, компьютер, принтер, шкаф с документами и два кресла. Единственной вольностью было изображение Христа с золотым нимбом, но в искренность его улыбки не верилось. Табличка на столе сообщала имя владелицы, которое сама она не соизволила озвучить: Джун Коллинз.

- Итак? - произнесла мисс Коллинз, усевшись в кресло.

- В управлении случился конфуз, - Арималь тоже уселся. - Детектив, занимающийся делом Хэммила, перепутал документы. Не детектив, а сущий вредитель.

Мисс Коллинз продолжала безэмоционально смотреть на него. Арималь не мог понять, раскусила ли она его блеф или по-прежнему пытается вывести его из себя.

- Мне нужно просмотреть архивные документы по Хэммилу и кое-что сверить...

- И всё? - прервала его мисс Коллинз. - Вы за этим сюда приехали?

Арималь пожал плечами:

- Шеф сказал лично к вам обратиться.

- Зачем? Мы с вами не знакомы.

- Расследование затянулось, и теперь им занимаюсь я.

- Дайте мне номер вашего начальника, - мисс Коллинз потянулась к телефону.

Арималь вздохнул: игра зашла в тупик, и обе стороны не собирались уступать. Он посмотрел на мисс Коллинз, как тогда на розу, расплетая ткань времени. Сама вселенная раскрылась перед ним, словно рваная карта из чистого света. Это была карта самого творения, у всего был свой путь, и Арималь видел каждый отрезок каждого пути. Небесные машинисты больше не водили составы по этим путям, и вселенная стала похожа на железнодорожное депо: вероятности переплелись, перспективы перепутались. Без острого ума во всём этом невозможно было разобраться. 

Из той точки, где находился Арималь, во все стороны вели переплетающиеся синие линии вероятностей и потенциальных возможностей, и ему нужно было лишь потянуть за одну из этих эфирных связей, чтобы найти предположительное направление.

Арималь вперил свой взгляд в мисс Коллинз, и в комнате стало душно от его божественности, которая повисла в воздухе, словно запах цветущей жимолости. Женщина уронила трубку, ее глаза широко распахнулись от явившегося ей откровения. Арималь даже и не думал скрывать свою природу - он хотел, чтобы мисс Коллинз увидела его и ощутила тяжесть креста на шее. Ее судьба открылась ему - тусклая линия, уверенно ведущая в завтрашний день.

Мисс Коллинз была рабом привычки и ничего не меняла в своей жизни, пока судьба не вынуждала. Ее путь был прямым и твердым, как бетон, а безрадостные сцены ее жизни хлынули на Арималя, словно давно жаждали обрести зрителя.

Щелк! Мисс Коллинз живет пустой и лишенной доверия жизнью за металлической дверью с замком с тремя засовами. Ее безопасная квартира стала ее тюрьмой.

Щелк! Мисс Коллинз каждое воскресенье посещает кладбище. На могильной плите имя - Маркус.

Щелк! Она очень любила Маркуса. Она часами рассматривает детские фотографии, где они вдвоем. Он был ее братом, и она улыбалась лишь ему.

Щелк! Щелк! Щелк!

Иногда Арималь ненавидел свои способности. Ему было бы куда проще, если бы он не испытывал симпатии к мисс Коллинз, ведь она была сварливой и злой...

Но нет, она была просто одинока и напугана, а ее единственный друг лежал в двух метрах под землей.

Арималь поднялся с кресла, по его лицу и телу змеились пересекающиеся линии - узоры Небес, которые он когда-то знал. Он расправил крылья и стал похож на схему, на чертеж божественного замысла.

Мисс Коллинз рухнула на колени, и Арималь ласково улыбнулся.
- Маркус за тебя волнуется, - произнес он голосом, подобным вечернему прибою, с халдейским и енохианским акцентом.

- Маркус? - прошептала мисс Коллинз. - Он...

- С Господом. И счастлив, - Арималь не хотел хвалить Бога, но то была ложь во спасение. - Но Маркус волнуется за тебя. Ты погрязла в страхе и живешь воспоминаниями. Одного следования Божьим заповедям недостаточно, Джун. Ты не живешь, а существуешь. Ты не ценишь дар Его и любовь Маркуса.

- Но как? - ее голос исказился от боли. - У меня ничего и никого не осталось.

- Это не так, - возразил Арималь. - Ты должна понять это. Ты должна поделиться с миром улыбкой, которую берегла лишь для Маркуса. Ты должна посвятить себя жизни.

- Но с чего мне начать?

- Уезжай отсюда. Здесь холодно и бездушно.

- В «Айронбруке»?

- В Лас-Вегасе.

Арималь не видел в этом городе счастья для мисс Коллинз. Он протянул ей руку. Она взялась за нее и поднялась на ноги. Ангельский облик слетел с Арималя, и он вновь стал Либнером с фальшивым лицом.

- В Лос-Анджелесе беда, - произнес он. - Ты можешь помочь им.

- Кто ты? - спросила мисс Коллинз, ее зеленые глаза сияли.

Арималь прикусил язык, чтобы не выдать правду. Он хотел сорвать покровы и рассказать мисс Коллинз о своей ненависти, но это бы никак ей не помогло. Он ненавидел Господа, но недостаточно для того, чтобы разрушить жизнь этой бедной женщины. Сокрушив ее веру и ничего не предложив взамен, чем он был бы лучше Бога?

- Я посланник, Джун, - ответил Арималь. - Посланник, которому нужна твоя помощь.

Она растерялась, затем спросила:

- Из-за Хэммила?

- Хэммил гораздо опаснее, чем кажется. Мне нужно увидеть его документы.

- Конечно! - мисс Коллинз кинулась к компьютеру, и ее пальцы устроили безумную пляску на клавиатуре. Мгновение спустя открылись документы по Хэммилу, и Арималь быстро пробежался по ним взглядом в поисках чего-нибудь важного. С удивлением он прочел имя Хэммила - Даррен. Кроме того, в базе нашлись отпечатки пальцев Даррена - целые, без рубцов. Третья находка еще сильнее удивила Арималя - это было еще одно имя, которого он никак не ожидал.

*          *          *

Арималь уселся в машину, и его фальшивый облик слетел, явив миру озадаченное лицо Либнера. Даррена Хэммила госпитализировали в «Айронбрук» шесть месяцев назад - после того, как он жестоко избил своего любовника Дэна Баркли. Любовник не выдвинул обвинений, но судья всё равно признал Даррена виновным.

Арималь недостаточно владел английским, чтобы читать медицинскую документацию, но смог разобрать «множественное расстройство личности» и «предрасположенность к вспышкам агрессии». Кроме того, было еще одно необычное примечание - «БДГ-стадия сна отсутствует». Врачи глушили его целым коктейлем препаратов и держали в смирительной рубашке, и в какой-то момент состояние Даррена ухудшилось и он впал в кому. Идеальный сосуд для элохимов, вырвавшихся из Бездны, для душ, нуждающихся в телах.

Но в документах по Хэммилу было и кое-что еще более тревожное. Арималю необходимо было поговорить с Таолом до того, как приступать к допросу любовника Даррена.

*          *          *

Таол сидел за столиком, вид у него был встревоженный и злой. Арималь присел рядом:

- Выглядишь не очень.

- Моя начальница - тупая пизда! - агрессивно ответил Таол, лицо его побагровело. - Стала указывать, куда мне нельзя идти на перерыве. Я послал ее нахер.

Таол изменился - он кипел от гнева и стал похож на того Таола, которого Арималь помнил. Арималю это не понравилось.

- Даррен, - произнес Арималь, тщательно подбирая нужную интонацию, - а какую фамилию ты себе выбрал?

- Какая тебе разница? - рявкнул Таол, который места себе не находил. - Тебе удалось что-нибудь узнать?

- Так какую фамилию? - повторил Арималь.

- Хэмел.

- Можешь произнести по буквам?

- Ха-э-эм-е-эл.

- Одна «м»?

- Ну да.

- И у твоего носителя не оставалось никаких воспоминаний?

- Нет! Черт побери, нет! Нахера все эти вопросы?

- Дело в том, - Арималь откинулся на спинку стула, - что настоящее имя твоего носителя - Даррен Хэммил.

- Брехня!

- Нет. Наверняка, когда ты придумал себе имя, оно показалось тебе очень правильным.

- Так и было, - подтвердил Таол, рыская глазами по сторонам.

- Почему ты такой нервный? - спросил Арималь.

- Я ведь уже сказал, та сука...

- Мне так не кажется. Ты что-то не договариваешь.

Таол грыз ноготь большого пальца, настороженно оглядывая холл. Вновь повернувшись к Арималю, он произнес:

- Помнишь, я говорил о своих снах, где я... мучаю людей?

- Ja.

- Ну вот, еще две недели назад это были просто сны. Тогда я и попытался тебя найти.

- Ты причинил кому-то вред?

- Нет, - ответил Таол, ужаснувшись такой возможности. - По крайней мере, пока еще нет. Но около двух недель назад я начал видеть эти сны наяву.

- Как галлюцинации?

- Нет, как навязанные мысли. Откуда-то извне.

- Понимаю, это сложно, - Арималь перешел в привычную роль хорошего полицейского. - Но я должен знать, что ты видел.

- Я... - Таол запнулся. - Иногда я вновь оказывался в Бездне, совсем один, или пожирал людей, которые меня призывали. А иногда я снова был турком Летбегом и мучал кого-то.

- Подожди, - запутался Арималь. - Тебе снилось то, что делал ты? Как Таол?

- Иногда. А иногда это сны моего носителя - ну, мне так кажется. Там стол, к которому привязаны ребенок или женщина с кляпом во рту, а я их...

- Паяльной лампой?

Таол кивнул и сгорбился.

- Страшно то, что меня пугают не пытки и убийства, а те моменты, когда я возвращаюсь в Бездну. В холодное ничто.

- Думаю, у твого носителя остались воспоминания, - произнес Арималь, - которые постепенно всплывают в твоей памяти. Поэтому имя «Даррен Хэмел» показалось тебе правильным - оно было знакомым. Только ты неосознанно стал писать его иначе, поэтому при приеме на работу тебя не смогли пробить по базам.

- Что еще ты узнал? - спросил Таол обреченным голосом.

- Что ты попал в «Айронбрук» за то, что избил, - Арималь сделал паузу, - своего любовника.

- Кого?! - голос Таола поднялся на несколько октав.

- У тебя остались какие-то... пристрастия?

- Я не пидор!

- И я в этом уверен. Но вот твой носитель был геем...

- Я не пидор!!! - Таол вскочил, схватился обеими руками за столик и перевернул его, обдав Арималя фонтаном из коктейлей и арахиса. Сам столик спустя секунду снес стул Арималя, но тот успел отскочить. Все смотрели в их сторону, а администратор уже вызывал охрану. 

- Я не пидор! Я переебал тысячи пёзд! Тысячи! И они просили еще!

- Таол, успокойся, - процедил Арималь сквозь зубы. - Пока я тебя не успокоил.

- Меня ваши много раз винтили, - прошипел Таол.

- Таол, не позволяй воспоминаниям носителя влиять на тебя.

- О чем это ты, детектив? - злобно ухмыльнулся Таол, в его голосе прорезался еле заметный акцент. - Я никогда...

Прибыла охрана - четверо громил в униформе. Они окружили Арималя и Таола, но не подходили вплотную - их обучили не устраивать сцен. Арималь не обращал на них внимания - его куда больше беспокоил Таол, который внезапно перестал хорохориться, а глаза его расширились от страха.

- Господа, пройдемте с нами, - произнес самый крупный из громил.

- Что это было? - спросил перепуганный Таол.

- Это ты мне скажи, - ответил Арималь.

- Господа, мы не хотим устраивать сцен, но...

- Либнер... - прошептал Таол. - Я тут не один...

- Господа, если вы не согласитесь по-хорошему, мы уведем вас силой...

- Здесь со мной еще кто-то, - произнес Таол, его лицо побледнело от ужаса.

*          *          *

Вернувшись в свой номер, Арималь со стоном рухнул в постель. Последние два часа он провел, разговаривая с управляющим гостиницы и его обезьянами в форме. Таол взял всю вину на себя, хоть и не помнил половину спора. Гостиница уволила Таола, но согласилась не выдвигать никаких обвинений. В Вегасе не любят, когда о судебных тяжбах с сотрудниками становится известно прессе.

Всё подталкивало Арималя к неизбежному выводу, который ему самому не нравился, поэтому он прошагал пешком два проспекта в раздумьях, прежде чем принять окончательное решение.

Схватив телефон, Арималь набрал длинную последовательность цифр.

- Детектив Бох, - прозвучало в трубке.

- Бох, пес ты шелудивый, как дела? - произнес Арималь с улыбкой. Он рад был вновь поговорить по-немецки - это было словно ленивая передышка после напряженного рабочего дня.

- Герхард? Старый хрыч, хотел бы я тебя увидеть да плюнуть тебе в морду.

- Что на этот раз? - спросил Арималь.

Это был своего рода ритуал. В такие моменты Арималь почти забывал, что на самом деле он не Либнер.

- Те отпечатки, что ты мне прислал, - произнес Бох. - Откуда они?

- Помогаю другу.

- Ему на самом деле нужна помощь, Герхард.

- Что случилось?

- Отпечатками заинтересовалось ФБР. Я отправил их в Интерпол, как ты и просил, и они прогнали отпечатки через AFIS. Почти сразу нашлось совпадение в VICAP.

- VICAP?

- Это аббревиатура, расшифровывается как «Программа по задержанию лиц, совершивших насильственные преступления». Это база данных, где ФБР и какой-то Национальный центр анализа насильственных преступлений хранят нераскрытые дела.

- Отпечатки всплыли там?

- Угу, в шести делах об убийстве. Четыре женщины и двое детей - их изнасиловали, пытали паяльной лампой и расчленили.

- Когда?

- На протяжении четырех лет. Последний эпизод - три года назад. Все - в районе Великих озер.

- И никаких улик?

- Только два частичных отпечатка со следами рубцов и несколько образцов спермы. Ты предоставил им самые полные отпечатки.

- Стоп. Частичные отпечатки со следами рубцов?

- Ну да.

Такого Арималь не ожидал. На момент госпитализации в «Айронбрук» отпечатки у Даррена были обычными, и Арималь решил, что Таол повредил пальцы носителя при побеге. Если пальцы Даррена уже были в рубцах при совершении тех убийств, то как они исцелились перед госпитализацией и почему вновь покрылись рубцами? Тысячи вероятностей требовали просчёта, но действительно важным был лишь один вопрос.

- Ты сообщил ФБР, откуда отпечатки?

- Я сказал им, что расследую дело о хищении.

«Почти правда», - подумал Арималь.

- Но они хотят знать больше. И как мне теперь выкручиваться? Подкинул ты мне проблем, конечно.

- Извини, - произнес Арималь. Дело принимало неожиданный для него оборот.

- Можешь подкинуть мне чего-нибудь для них? - попросил Бох.

Арималь вздохнул:

- Скажи им, что отпечатки получил анонимно - информатор скрывает свою личность. Скажи, чтобы проверили психиатрическую лечебницу «Айронбрук» в Лас-Вегасе - оттуда недавно сбежал больной, у которого такие же отпечатки, кроме рубцов.

Бох хмыкнул:

- Умеешь ты выбирать себе друзей, Герхард.

Арималь с ворчанием повесил трубку. Причина путаницы стала ясна: когда Даррен избил любовника, его пальцы исцелились, поэтому компьютеры AFIS проморгали совпадение и полиция с «Айронбруком» не поняли, что поймали убийцу. Когда ФБР вломится в «Айронбрук» и объявит, что дело переходит под их юрисдикцию, расследование станет куда более тщательным и записанное иначе имя Даррена не спасет. Они его найдут.

Однако Арималь сомневался, что ФБР справится с Таолом, особенно с учетом того, что он заявил сегодня. Придется сделать всё самому, но сперва нужно было проверить еще одно подозрение насчет отпечатков. Арималь снял трубку и набрал еще один номер.

*          *          *

«Эрос» был крутейшим гей-баром в Вегасе. Ежемесячные дрэг-шоу, пенные вечеринки и тусовки в полной темноте влекли сюда многих молодых гомосексуалистов, а также гетеросексуальных девушек и любознательные парочки, не говоря уж о ветеранах гей-сцены, решивших тряхнуть стариной. Либнер чувствовал себя лишним. Герхард как смертный не был гомофобом, но, по меткому замечанию друга, был гомонедотрогой. Арималю не было дело до пола и сексуальных предпочтений, но убеждения Герхарда проявлялись в языке его тела: когда мимо проходил юный красавчик с идеальным загаром, без рубашки и с похотливой улыбкой, Либнер напрягался; когда кто-то игриво хватал Либнера за задницу, тот мгновенно оборачивался. Арималь не был гомофобом, но находиться в гей-баре ему не хотелось.

В «Айронбруке» Арималю дали номер Дэна Баркли - бывшего любовника Даррена. Трубку взял сосед по комнате и сказал, что Дэн этой ночью работает в «Эросе». Когда Арималь спросил, как Дэн выглядит, ответом ему было произнесенное с громким смехом: «Вы сразу его узнаете!» - и трубку бросили.

И теперь, стоя посреди «Эроса» под музыку, ритм которой отдавался в костях, Арималь понял, что имел в виду его собеседник. На танцполе было несколько подиумов с шестами, на которых выплясывали танцовщики в стрингах, и среди них был Дэн Баркли - великолепно сложенный и похожий на идеальную статую. Его кожа цвета темного шоколада блестела от пота, голова была наголо обрита, а лицо казалось одновременно привлекательным и властным, словно на Арималя смотрел наследник королевской семьи. Шедевр да Винчи, написанный не на холсте, а на черной коже и окруженный толпой фанатов.

Закончив танец, Баркли спустился с подиума, поклонился и пошел вдоль толпы, целуя фанатов в щеки. Арималь преградил ему путь, не обращая внимания на недовольные возгласы, и наклонился к уху Дэна, который казался весьма смущенным ситуацией.

- Меня зовут детектив Либнер...

- Отлично! - перебил его Баркли. - Я считаю, что полицейским давно уже пора выйти из шкафа.

- Я насчет Даррена Хэммила. Где мы можем поговорить?

Баркли мгновенно посерьезнел, отвернулся от толпы и направился к двери комнаты в задней части клуба. Кое-кто из фанатов попытался пойти за ним, но Арималь жестом их отогнал.

В комнате было просторно и тихо. Присутствовало еще несколько человек, но разговору они бы не помешали.

- Вы его поймали? - спросил Баркли, присев на красный бархатный диван.

- Не совсем.

- Что значит «не совсем»?! - эмоции Баркли взяли верх над его манерами.

- Это значит, что полиция не знает, что с ним делать.

Баркли пожал плечами.

- Меня удивило, что вы оставили в «Айронбруке» свой номер.

- На случай необходимости. И что с того?

- Он вас избил.

- Я плохо выбираю себе мужчин.

- Вы его боитесь?

- А вы бы не боялись? - Баркли встретился с Арималем взглядом. - Сперва он говорил, что любит меня - и да, он великолепен в постели - а потом стал вопить, что он не педик.

- Когда именно он вас избил?

- Мы встречались два месяца, и всё было чудесно. Дошло до того, что мы стали обсуждать поездку в Данию, чтобы пожениться. И вот в одну из ночей что-то случилось и он сошел с ума. Отделал меня, как Хардинг - Керриган, и полиция его арестовала. Я не хотел выдвигать обвинения, но он избил кого-то из полицейских, вот суд и отправил его в «Айронбрук».

Арималь кивнул. Оставался еще один вопрос.

- Он называл вам свое настоящее имя? Имя ангела?

Глаза Баркли расширились, кожа побледнела.

- Это имя - Корбайюс?

- Вы один из них? - Баркли трясло, в его голосе звучала смесь страха и благоговения.

Арималь грустно кивнул и посмотрел в глаза Баркли:

- Это очень важно. В медицинских документах сказано, что у Даррена множественное расстройство личности. Одна из его личностей называла себя Корбайюс - это имя моего товарища. Что с ним случилось?

Баркли закашлялся и не сразу смог ответить. Арималю стоило, наверное, угостить его пивом, чтобы успокоить и промочить горло.

- Корби был ангелом. Моим ангелом, - в голосе Баркли звучала уязвимая нежность, которой Арималь не ожидал. - Он рассказал мне про всех вас и про то, через что вы прошли. Бедные...

- Он рассказал что-то про своего носителя, Даррена?

- Он нашел Даррена в больнице в Денвере, тот был в коме. Его будто бы гравитация затянула в то тело, так он это описывал. Когда он очнулся, в голове носителя не было никаких воспоминаний, но при нем были документы на имя Даррена Хэммила.

- Дайте-ка угадать, внутри Даррена он нашел дыру, куда смог выбросить свои гнев и ненависть?

 Баркли кивнул.

- Он сказал, почему уехал из Денвера? Почему приехал сюда?

- Сказал, что другие ангелы почему-то принимали его за кого-то другого. За кого-то плохого.

- Кого?

- Кого-то по имени Векабо... Нет, Веканабло...

- Веконаблос?

- Да, точно!

- Продолжайте, - произнес Арималь, стараясь не показывать, что внутри у него всё похолодело.

- Ну Корби приехал сюда, мы познакомились и полюбили друг друга.

- Вы заключили контракт? - спросил Арималь максимально бестактно.

Баркли не ответил, и Арималю пришлось повторить вопрос.

- Ну да, мы заключили контракт, но я любил Корби.

- Что он вам дал?

Баркли снова замолк, и Арималю пришлось ткнуть его пальцем.

- Ай! Он дал мне это тело, красоту и... ну...

- И?

- И цвет. На самом деле я не черный. Мои родители - из Китая и с Филиппин.

Арималь отвернулся, не в состоянии сдержать смех.

- Это не смешно!

- Вы правы, не смешно, - Арималь вновь повернулся к раздосадованному юноше, лицо его было серьезным. - Но это объясняет изменение отпечатков пальцев Даррена. Если он смог изменить вас, то и пальцы мог.

- Корби сказал... Он боялся, что Даррен при жизни что-то натворил. Поэтому он убрал рубцы, когда у него снимали отпечатки - чтоб не опознали.

- Почему он просто не сделал себе новые отпечатки?

Баркли глубоко вдохнул:

- Кажется, он всё хуже контролировал свои силы. Он терял их. Он сказал, что дыра внутри будто бы медленно пожирает его. И чем больше он терял, тем злее становился.

- Вы знаете, почему он впал в кому?

Баркли пожал плечами:

- Последнее, что врачи мне сказали - он перестал видеть сны и может умереть из-за этого. Поэтому они накачали его наркотиками, чтобы он покрепче уснул. Хотя мне кажется, что это потому, что они его боялись. Он был сильнее, чем выглядел.

Арималь кивнул:

- Спасибо, мистер Баркли.

- Он придет за мной?

- Нет, мистер Баркли. Сомневаюсь, что в нем осталось что-то от Корбайюса.

Баркли смотрел себе под ноги и ничего не ответил.

- Считайте, что вам выпала большая честь. Мы не так часто кому-то доверяем, и очень немногим довелось любить не смертного, а ангела.

*          *          *

До рассвета оставалось четыре часа, но Вегас не собирался засыпать. Игнорируя людей вокруг, Арималь продолжал шагать, погруженный в свои мысли. Падшие вселялись в смертных, что потеряли свои души, обычно из-за травмы или отчаяния - например, Герхард Либнер «сгорел» на работе, ежедневно пытаясь не пустить потоки дерьма на улицы Берлина. Но Даррен был не таким - в его душе была нора, где он прятался, заманивая демонов в свое тело. Или же он сам был жертвой, способной подать сигнал лишь тогда, когда тело захвачено? Сохранил ли он свои воспоминания или то был просто механизм выживания, позволяющий сопротивляться вторгшимся? У Арималя не было ответов, а строить догадки или надеяться на озарение он не любил - ему нужны были факты. А факты заключались в том, что Даррен Хэммил был серийным убийцей, совершившим шесть подтвержденных убийств, и неизвестно, сколько еще людей осталось закопано между этим городом и Великими озерами. По какой-то причине он привлекал демонов, как венерина мухоловка - они в нем поселялись, а он их пожирал. Веконаблос, Корбайюс и Таол, - все трое стали его жертвами, и это были только те, о ком Арималь знал. Возможно, были и другие, но Арималь не любил строить догадки.

Но вопросы и предположения продолжали всплывать в голове. Скорее всего, Даррен был латентным гомосексуалистом, и подавляемые им чувства проявлялись в поведении Корбайюса и остальных подобно тому, как в их мыслях всплывало имя Даррена. Впрочем, сексуальность Даррена на самом деле не имела значения - Арималь не собирался заниматься психоанализом. «А важно то, - подумал Арималь, - что Даррен охотится, мучает и убивает жертв совсем нового типа - демонов. И теперь у него зависимость от этого».

Арималь поднял взгляд и понял, что стоит перед оружейным магазином, рекламу которого видел в телефонном справочнике. Скользнув в переулок, Арималь принялся искать подходящую дверь - ею стала задняя дверь круглосуточной закусочной. Он шагнул вперед, и две точки пространства слились воедино: дверь закусочной открылась в туалете оружейного магазина. Из-за искажения пространства волосы на руках встали дыбом, а перед глазами всё расплылось, но Арималь нашел то, что искал. Спустя несколько секунд он вышел из двери, а за поясом у него был заряженный магнум калибра 0,44 дюйма.

Даррена нельзя было оставлять в живых.

*          *          *

Ближе к 4 часам утра Арималь вернулся в «Амазонку». Здесь еще оставались игроки, и это устраивало Арималя - ему нужно было алиби для убийства Даррена. Камеры в лифтах и игровых залах подтвердят, что он был в гостинице - оставалось только заказать еду в номер и шагнуть в дом Таола через дверь туалета. Когда полиция начнет опрашивать коллег Таола и кто-то вспомнит о том инциденте, все подтвердят, что Арималь не покидал свой номер. Но оставалось одно «но»...

Арималь не был уверен, что способен на хладнокровное убийство. Когда-то он убивал легко и с удовольствие, но это было давно - до того, как он нашел окровавленное тело Герхарда. Теперь же, планируя казнь, Арималь чувствовал себя так, будто его заставляют надеть вонючие тряпки, которые он давно выбросил. Герхард Либнер, будучи смертным, часто раскаивался в том, что совершал, и Арималю не обязательно было быть Герхардом... но ему нравилось быть Герхардом. Арималь уважал своего носителя и, как бы это смешно ни звучало, не хотел предавать его.

К сожалению, Даррен всё решил за него. Открыв дверь, Арималь увидел дуло пистолета, направленное прямо ему в лицо. Даррен ухмыльнулся, и Арималю ничего не оставалось, кроме как впустить его в номер и закрыть дверь.

- Таол? - спросил Арималь.

- Даррен.

Подгоняемый дулом пистолета, Арималь плюхнулся в кресло.

- Ты ведь знаешь, что они придут, чтобы меня допросить. Если они обнаружат мой труп, им сообщат о нашей драке и они будут тебя искать.

- Понимаешь ли, детектив, - произнес Даррен с улыбкой, его лицо поплыло, словно тающий воск, и молодой мужчина превратился в женщину за 40 с курчавыми волосами и резкими морщинами, - меня здесь не было. А была тут моя начальница - тупая пизда. Познакомься с ней.

- Корбайюс?

- Корби больше нет, но он меня кое-чему научил, пока я его ел.

- Как?

- Сам не знаю. Просто в какой-то момент вы, вирусы, перестаете сопротивляться перевариванию, и всё достается мне.

- Что произошло в «Айронбруке»?

- Корбайюс сопротивлялся достаточно долго, чтобы врачи успели меня накачать. Я не мог ничего сделать и спрятался.

- В дыру?

- Да, в эту проклятую дыру, - ответил Даррен, брызгая слюной. - В дыру, что жрет мои сны. Врачи сказали, что у меня дегенеративная энцефалопатия, но они ничего не поняли. Они не знали, почему я перестал видеть сны, а я знал. Это всё дыра.

- Из-за нее ты впадаешь в кому.

- Это медленный процесс. Врачи сказали, что мой мозг не может без снов, поэтому он в какой-то момент отключится. Я пытался приносить дыре жертвы, но она не вернула мне мои сны. И стал бы я овощем в больнице в Коламбусе, но тут появились вы.

- Не понимаю, - Арималь надеялся заговорить Даррена и лишить его бдительности. Пока что Даррен продолжал целиться Арималю в лоб с очевидным намерением. - Мы-то тут при чем?

- Не знаю, но от вас мои мозги выздоравливают, дыра насыщается и я могу видеть сны - в них ваши воспоминания.

- Но в конце концов она вновь съедает твои сны?

- И я падаю в дыру... Но это больше не проблема, потому что дыре понравились вы, вирусы. Она ловит вас, и я снова могу выползти наружу. И я раньше ничего такого не умел, но Лоббата, Корбайюс, Веконаблос, Таол... Ты даже не представляешь, чему эти ублюдки меня научили.

- Ты получил все их дары? - Арималь был в ужасе. Жертвы Даррена принадлежали к разным домам, которые Господь разделил на заре творения. Разные дома получили от Господа разные дары, и те, чьи имена назвал Даррен, были очень способными.

- И воспоминания. Мне нравится ваш вид, детектив. Это как смотреть кино в 3D... нет, в 6D! Знаешь ли ты, что это такое - видеть, как сражаешься с ангелами, сталкиваешь звезды и планеты с орбит, кипятишь к ебеням целый океан? - Даррена трясло от возбуждения.

- Ja, - ответил Арималь. - Не забывай, я ведь там был.

- Я хочу увидеть больше, детектив. Я хочу увидеть поле боя глазами Люцифера или Вельзевула. Хочу испытать свирепость Тифона или взглядом Абаддона опустошать всё вокруг.

- Это не игра, - отрезал Арималь. Эти воспоминания были настолько болезненными и травмирующими, что люди и представить себе такое не могли, но для Даррена это было лишь развлечение, очередной аттракцион Лас-Вегаса - что-то большое, яркое, быстрое и пустое. - Ты имеешь дело с первородными силами за пределами твоего понимания, дитя.

Голос Арималя больше не был человеческим голосом Либнера. В нем звучал холод глубокого космоса, пустота вселенной. Этот голос вселял страх. Кожу Арималя украсил узор из географических меридианов, а в его тени творение теряло целостность. Он встал, и из спины его выросли крылья.

Даррен мотнул головой, по его лицу лились слезы, но его пистолет по-прежнему был нацелен на голову Арималя.

- И такое я тоже хочу, - произнес Даррен. - Хочу выглядеть как ты.

Даррен спустил курок.

*          *          *

Когда грохнул выстрел, Арималь уже начал движение. Пуля прошла совсем рядом с его головой, с шипением горячего металла воткнувшись в стену. Арималь влетел в Даррена, и тут вторая пуля ударила в правую руку, войдя в бицепс и выйдя из трицепса. Брызнула кровь, и величественный облик слетел с Арималя, будто его сдуло ветром. Охнув от боли, Арималь в облике Герхарда Либнера метнулся обратно к двери, а Даррен, восстановив равновесие, вновь нацелил пистолет.

Арималь распахнул дверь туалета и шагнул в портал, снова соединив две точки пространства. Вышел раненый детектив из туалета в закрытом на ночь торговом центре внутри «Амазонки». Этот маршрут побега Арималь проложил после первой же встречи с Дарреном.

По полу торгового центра лениво вилась искусственная река, а широкие проходы были украшены искусственными деревьями и хижинами. Арималь побежал в сторону центрального зала, где среди столиков возвышались искусственные южноамериканские руины в окружении пластмассовых кустов.

Внезапно Даррен вышел из того же туалета, что и Арималь, и открыл огонь по бегущему детективу. Пули прошивали пластмассовые столешницы, оставляя в них дыры толщиной с большой палец. Арималь прыгнул в арку - еще один портал. Вышел он из покосившейся двери очередного бутафорского храма, споткнулся и чуть не упал в воды искусственной Амазонки. Где-то позади, в сжимающейся области искривленного пространства, где воздух дрожал из-за внезапного исчезновения Арималя, пуля пронзила пустоту, а затем отрикошетила посреди искусственной зелени.

Аримал быстро осмотрелся, схватывая мгновенные впечатления от окружения. Фасады бутафорских хижин, деревянный мост через искусственную реку, в которой плавали яркие рыбки, под сводчатым потолком, покрашенным под небо. В отсутствие людей, в тишине без звука шагов и фоновой музыки всё это казалось зловещим.

Даррен выслеживал Арималя с помощью врожденных чувств Таола, улавливающих вызванные демоном разрывы в логике реальности. Чтобы определить примерное местонахождение беглеца, ему нужно было какое-то время. Достав пистолет, Арималь нырнул в заросли деревьев у искусственной реки и принялся поджидать Даррена. Однако тот не появлялся, и лишь мерный стук его каблуков разносился по залу.

Спустя минуту Арималь всё же увидел Даррена, неспеша идущего по проходу. Подняв руку, Даррен очертил круг, и деревья позади Арималя вспыхнули. Пламя побежало по лианам, словно по фитилям, и соседние деревья тоже загорелись. Сработала система пожаротушения, заливая торговый зал искусственным дождем.

- Ну охренеть теперь, - выругался Арималь себе под нос.

Даррен рассмеялся, продолжая шагать:

- Знаешь, что самое веселое? Когда-нибудь дыра сожрет одного из ваших больших шишек и тогда я буду знать каждого из вас.

Арималь тяжело вздохнул. Он не подумал об этом раньше, но если Даррен узнает их истинные имена, последствия будут непредсказуемы. Даррен должен был умереть.

Даррен продолжал идти, в одной руке держа пистолет, а другой готовясь высвободить фундаментальные силы вселенной. Арималь осознавал риск, но надеялся на то, что у Даррена еще не сформировались инстинкты, присущие истинному небожителю, для которого эти силы - не оружие, а часть его природы.

Даррен не ожидал, что Арималь с истошным криком побежит прямо на него, и рефлекторно открыл огонь, дважды выстрелив сквозь иллюзию. Арималю этого хватило, чтобы понять: у его противника еще нет инстинктов демона. Даррен по-прежнему оставался человеком. А еще он потерял равновесие.

Когда иллюзия прошла сквозь Даррена, тот от неожиданности развернулся за ней. Это и было нужно Арималю. Бросившись на Даррена, он сбил его с ног, и они оба влетели в ближайшую витрину. Стекло должно было разбиться, но у Арималя были другие планы.

Арималь воззвал к темной изнанке порталов, открыв дверь в соседний с Бездной мир - проклятые земли теней между реальностью и лихорадочным бредом Данте. Осколки витрины стали острыми зубами голодной пасти бушующей бури. Искаженные тени, растянутые порывами ветра, с воем цеплялись за края портала в надежде сбежать. Арималь и Даррен оба провалились в портал, и Даррен завопил:

- Дыра! Нет!

Разрыв захлопнулся, словно сама реальность прижгла рану на теле мироздания. Бритвенно-острый ветер терзал тела обоих мужчин, а тени карабкались по ним, ища спасения. Буря вертела их, норовя переломать кости. Арималь почти выдохся, но нашел в себе силы на последний дар для чудовища. Он распахнул крылья, сделанные из железных шестеренок, а всё его тело украсили узоры меридианов, превратив его в карту мироздания.

Схватив вопящего Даррена за плечи, Арималь крикнул:

- Пожни свою судьбу и судьбы своих жертв. Тебя ждет забвение.

Глаза Даррена расширились от страха, и он оказался во власти Арималя. Порожденная страхом вера текла из его рта и глаз, наполняя Арималя силой для последнего рывка. Отшвырнув Даррена - его тут же засосал вихрь - Арималь открыл портал до двери туалета.

Крик Даррена еще долго звучал в ушах Арималя даже после того, как он закрыл портал.

*          *          *

Арималь лежал у стены, не замечая сирен пожарной тревоги, которые заглушили вой закрывающегося портала. Спустя пару часов в его дверь постучалась служба безопасности гостиницы, и Арималь заявил, что услышанный соседями выстрел на самом деле прозвучал из телевизора. К тому времени Арималь уже успел залечить рану и переодеться, а кровь на ковре и дыру в стене скрыла простенькая иллюзия. В торговом зале большую часть следов наверняка смыла система пожаротушения.

Служба безопасности следила за ним еще пару дней, но ничего подозрительного не обнаружила. Судя по записям камер, Арималь ночью не покидал свой номер, и у них не было никаких доказательств его причастности хоть к чему-нибудь. В новостях об инциденте ничего не было, а это означало, что гостиница раскошелилась, чтобы замять дело.

Арималь украл из тележки уборщицы средство для очистки и потратил несколько часов, оттирая кровь с ковра. Из обоев за шкафом он вырезал небольшой кусочек и закрыл им дырку в стене, постаравшись сделать так, чтобы узор совпал. Грубо, но сработало.

*          *          *

Носильщик, пришедший забирать багаж, улыбнулся, но у Арималя не хватило сил на ответную улыбку.

Оставив Даррена в землях теней, он совершил над ним жестокое правосудие, приговорив к смерти через растворение. Теперь Даррен был мертв - его разум был разрушен, а тело слой за слоем разорвало в клочья. Такая смерть не была легкой, и Арималю предстояло заплатить за жестокость. Он уже чувствовал зов Бездны и понимал, что стал злее - вернулся гнев, а вместе с ним подозрительность и нервозность. Долгие месяцы он был добрым и щедрым, но плоды всех его усилий испарились в один момент. Он вновь откатился к тому, с чего начал.

- Надеюсь, вам у нас понравилось, - сказал носильщик, пока лифт ехал вниз.

- Если честно - нет, - признался Арималь, вспоминая, как кричал Даррен. - В Лос-Анджелесе было лучше.