Под катом - перевод художественной вставки по Шабашу из MET Vampire the Masquerade.
Шар был легче, чем казалось внешне. Несомненно внутри он был полым. Эден вытащила закутанный в тряпку шар из сумки, развернула и стала рассматривать свою добычу. К ее удивлению, выгравированные золотыми буквами слова «Не обращай любимых» были написаны на ее родном итальянском. Это было странно, ведь шар был очень древним.
Эден вгляделась в серебряную поверхность шара и внезапно увидела там свое отражение. По спине ласомбра пробежал холодок. Легенды не лгали.
Она увидела свое вытянутое лицо, полные губы, крючковатый нос и широкие карие глаза. Когда-то ее кожу покрывал загар, но теперь она была неестественно бледной. Но была ли она по-прежнему красивой? Очень много лет прошло, а ведь время не щадит никого и ничего. Эден не могла оторвать взгляд от своего отражения. Ее глаза стали светлее, чем она их помнила - медового, а не орехового оттенка. Впрочем, она могла помнить неправильно - свое отражение она в последний раз видела две сотни лет назад.
Прислонившись к кирпичной стене переулка и всматриваясь в шар, Эден утратила счет времени. Природа не могла подсказать ей, который час: тени, отбрасываемые уличными фонарями, не двигались, а увидеть луну сквозь детройтский смог было невозможно. Наконец она смогла оторваться от своего отражения и сунула шар под мышку. Надо было найти свою стаю.
Она подпрыгнула, ухватилась за нижнюю ступеньку пожарной лестницы и призвала тень на помощь. Сотканные из тьмы щупальца вцепились в ступеньки и подняли ее на крышу старого многоквартирного дома. Ее уже ждали - но не двое, а один. Высокий мужчина, похожий на скелет мертвеца, чьей злобное лицо скрывала тень.
- Крестов, - произнесла она, узнав жабью морду и зеленоватые глаза носферату-отступника.
Он улыбнулся, обнажив гребенку зубов, торчащих из гнилого рта под самыми разными углами, и тихим голосом поправил ее:
- Инквизитор Крестов.
Его голос звучал как прикосновение влюбленного к обнаженному телу:
- На прошлом эсбате, дуктус, ты побывала в моей библиотеке, пока я... отвлекся. Неужели ты надеялась, что я не узнаю?
Эден смерила его холодным взглядом:
- Я ничего не украла. Где моя стая?
- Ты похитила знание, дуктус. Это самая страшная кража из всех возможных.
- Если ты хочешь наказать меня, потребуй обряда раскаяния. Если считаешь, что по-другому нельзя, объяви мономахию. Пункт XII Миланского кодекса гласит...
- Ты что, собираешься цитировать мне Миланский кодекс?! - инквизитор сжал руки в кулаки.
Эден замерла на месте. Она не боялась драки с носферату, но его гнев - это гнев инквизиции. Одним своим словом он мог обвинить ее в ереси.
Через секунду гнойные губы Крестова сложились в притворную улыбку:
- Он у тебя? Финикийский шар?
Он ощупывал ее взглядом, и Эден никак не могла спрятать шар, который держала под мышкой. Глаза Крестова расширились, когда он увидел, что она отражается в шаре.
- Так он все-таки магический? - выдохнул инквизитор. - Как же много всего было в древней Финикии. Возможно, это дьявольская порча или трюк патриархов, создавших для нас яблоко раздора.
Притворяясь безразличным, он протянул руку, пальцы на которой были похожи на червей:
- Отдай его мне.
Она мотнула головой:
- Я не обязана это делать.
- Пункт XIV, рыцарь. Все члены Шабаша имеют право контролировать поведение и действия своих товарищей в секте...
Она закончила за него:
- ... для обеспечения свободы и безопасности. Я свободна и не несу никакой опасности, инквизитор. Если ты уверен, что шар несет в себе порчу, то забирай. Но готов ли ты рискнуть своей не-жизнью из-за простого подозрения?
Глаза ласомбра вспыхнули:
- Где мои товарищи по стае, Трагаард и Аль-Куреш?
Терпение носферату иссякало, в его водянистых глазах беспокойно метался Зверь. Он опустил руку.
- Они сражаются. Подозреваю, что им грозит окончательная смерть.
Дождавшись ее реакции, Крестов продолжил:
- Пока ты воровала финикийский шар, я обнаружил боевой отряд анархов и направил к ним твоих товарищей. Я мог недооценить численное преимущество анархов. Пожалуй, их там трое на одного.
Из глубин души Эден поднималась чудовищная ярость, способная лишить ее разума. Она чувствовала жар в своих венах, Зверь рвался наружу. Ее винкулум к товарищам был силен, ее Зверь жаждал крови и драки.
- Где? - прорычала она сквозь стиснутые зубы.
- Я с радостью сообщу тебе, если ты отдашь шар. Здесь и сейчас.
Эден лихорадочно соображала, пытаясь найти лазейку, но вариантов не было. Инквизитор действовал нагло, но не нарушал Миланский кодекс. У нее хватило бы сил растереть его в порошок, но ей бы этого не простили. Нужно было выбирать между стаей и добычей.
Винкулум оказался сильнее.
- Я согласна, - прорычала Эден. - Даю слово.
С улыбкой победителя инквизитор Крестов назвал ей адрес и протянул руку.
Эден в последний раз посмотрела в свое отражение. Наверное, оно и к лучшему. Оставить себе это сокровище означало воспротивиться проклятью, наложенному Темным отцом. Мог ли шар быть уловкой древних патриархов? Соблазном, способным разрушить веру в Каина? Она целую вечность могла бы смотреть в эти глаза... в свои глаза...
Превозмогая Зверя, она вытянулась как струна и развернулась на пятках, вложив всю свою сверхъестественную силу в бросок. Шар улетел в темноту подобно серебряной комете, провожаемый протестующим возгласом Крестова.
- Я рыцарь на Пути соглашения чести, и я держу свое слово, - мрачно промурлыкала Эден. - Я отдала финикийский шар.
Она улыбнулась:
- Но не тебе.
Шар был легче, чем казалось внешне. Несомненно внутри он был полым. Эден вытащила закутанный в тряпку шар из сумки, развернула и стала рассматривать свою добычу. К ее удивлению, выгравированные золотыми буквами слова «Не обращай любимых» были написаны на ее родном итальянском. Это было странно, ведь шар был очень древним.
Эден вгляделась в серебряную поверхность шара и внезапно увидела там свое отражение. По спине ласомбра пробежал холодок. Легенды не лгали.
Она увидела свое вытянутое лицо, полные губы, крючковатый нос и широкие карие глаза. Когда-то ее кожу покрывал загар, но теперь она была неестественно бледной. Но была ли она по-прежнему красивой? Очень много лет прошло, а ведь время не щадит никого и ничего. Эден не могла оторвать взгляд от своего отражения. Ее глаза стали светлее, чем она их помнила - медового, а не орехового оттенка. Впрочем, она могла помнить неправильно - свое отражение она в последний раз видела две сотни лет назад.
Прислонившись к кирпичной стене переулка и всматриваясь в шар, Эден утратила счет времени. Природа не могла подсказать ей, который час: тени, отбрасываемые уличными фонарями, не двигались, а увидеть луну сквозь детройтский смог было невозможно. Наконец она смогла оторваться от своего отражения и сунула шар под мышку. Надо было найти свою стаю.
Она подпрыгнула, ухватилась за нижнюю ступеньку пожарной лестницы и призвала тень на помощь. Сотканные из тьмы щупальца вцепились в ступеньки и подняли ее на крышу старого многоквартирного дома. Ее уже ждали - но не двое, а один. Высокий мужчина, похожий на скелет мертвеца, чьей злобное лицо скрывала тень.
- Крестов, - произнесла она, узнав жабью морду и зеленоватые глаза носферату-отступника.
Он улыбнулся, обнажив гребенку зубов, торчащих из гнилого рта под самыми разными углами, и тихим голосом поправил ее:
- Инквизитор Крестов.
Его голос звучал как прикосновение влюбленного к обнаженному телу:
- На прошлом эсбате, дуктус, ты побывала в моей библиотеке, пока я... отвлекся. Неужели ты надеялась, что я не узнаю?
Эден смерила его холодным взглядом:
- Я ничего не украла. Где моя стая?
- Ты похитила знание, дуктус. Это самая страшная кража из всех возможных.
- Если ты хочешь наказать меня, потребуй обряда раскаяния. Если считаешь, что по-другому нельзя, объяви мономахию. Пункт XII Миланского кодекса гласит...
- Ты что, собираешься цитировать мне Миланский кодекс?! - инквизитор сжал руки в кулаки.
Эден замерла на месте. Она не боялась драки с носферату, но его гнев - это гнев инквизиции. Одним своим словом он мог обвинить ее в ереси.
Через секунду гнойные губы Крестова сложились в притворную улыбку:
- Он у тебя? Финикийский шар?
Он ощупывал ее взглядом, и Эден никак не могла спрятать шар, который держала под мышкой. Глаза Крестова расширились, когда он увидел, что она отражается в шаре.
- Так он все-таки магический? - выдохнул инквизитор. - Как же много всего было в древней Финикии. Возможно, это дьявольская порча или трюк патриархов, создавших для нас яблоко раздора.
Притворяясь безразличным, он протянул руку, пальцы на которой были похожи на червей:
- Отдай его мне.
Она мотнула головой:
- Я не обязана это делать.
- Пункт XIV, рыцарь. Все члены Шабаша имеют право контролировать поведение и действия своих товарищей в секте...
Она закончила за него:
- ... для обеспечения свободы и безопасности. Я свободна и не несу никакой опасности, инквизитор. Если ты уверен, что шар несет в себе порчу, то забирай. Но готов ли ты рискнуть своей не-жизнью из-за простого подозрения?
Глаза ласомбра вспыхнули:
- Где мои товарищи по стае, Трагаард и Аль-Куреш?
Терпение носферату иссякало, в его водянистых глазах беспокойно метался Зверь. Он опустил руку.
- Они сражаются. Подозреваю, что им грозит окончательная смерть.
Дождавшись ее реакции, Крестов продолжил:
- Пока ты воровала финикийский шар, я обнаружил боевой отряд анархов и направил к ним твоих товарищей. Я мог недооценить численное преимущество анархов. Пожалуй, их там трое на одного.
Из глубин души Эден поднималась чудовищная ярость, способная лишить ее разума. Она чувствовала жар в своих венах, Зверь рвался наружу. Ее винкулум к товарищам был силен, ее Зверь жаждал крови и драки.
- Где? - прорычала она сквозь стиснутые зубы.
- Я с радостью сообщу тебе, если ты отдашь шар. Здесь и сейчас.
Эден лихорадочно соображала, пытаясь найти лазейку, но вариантов не было. Инквизитор действовал нагло, но не нарушал Миланский кодекс. У нее хватило бы сил растереть его в порошок, но ей бы этого не простили. Нужно было выбирать между стаей и добычей.
Винкулум оказался сильнее.
- Я согласна, - прорычала Эден. - Даю слово.
С улыбкой победителя инквизитор Крестов назвал ей адрес и протянул руку.
Эден в последний раз посмотрела в свое отражение. Наверное, оно и к лучшему. Оставить себе это сокровище означало воспротивиться проклятью, наложенному Темным отцом. Мог ли шар быть уловкой древних патриархов? Соблазном, способным разрушить веру в Каина? Она целую вечность могла бы смотреть в эти глаза... в свои глаза...
Превозмогая Зверя, она вытянулась как струна и развернулась на пятках, вложив всю свою сверхъестественную силу в бросок. Шар улетел в темноту подобно серебряной комете, провожаемый протестующим возгласом Крестова.
- Я рыцарь на Пути соглашения чести, и я держу свое слово, - мрачно промурлыкала Эден. - Я отдала финикийский шар.
Она улыбнулась:
- Но не тебе.
Комментариев нет:
Отправить комментарий