Предыдущая часть - https://wod-translator.blogspot.com/2018/12/2-2.html
Джеймс к утру таки добрался до своего дома, где устраивал собрания общества искателей Истины, и устроился на дневной сон в подвале. Вечером он проснулся под звуки пистолетных выстрелов. Оказалось, что какие-то злоумышленники обстреливали дом с улицы, а гули Джеймса отстреливались в ответ. Выбравшись из подвала и подкравшись к окну, малкавианин опознал в одном из стрелявших охотника на нечисть, с которым был знаком, когда еще был живым – этот охотник консультировался у него по вопросам поиска и истребления всякой дивноты. Охотник был джентльменом до мозга костей и придерживался строгих понятий чести, из-за чего не трогал Джеймса даже после того, как узнал о том, что тот обращен в нежить. Однако сейчас этот джентльмен вместе с группой товарищей почему-то решил отменить перемирие. Всё это осложнялось еще и тем, что ведущие к дому электрические и телефонные провода были обрезаны, да и соседи, видимо, не спешили полицию вызывать, что было довольно странно в довольно благополучном районе. Оставался еще мобильник, но Джеймс не знал, кому звонить – полиции или шерифу. Решив, что все-таки шерифу, он попытался связаться с ним, но тот не брал трубку. Джеймс оставил мобильник гулю и приказал продолжать дозваниваться шерифу, а сам, дождавшись временного затишья в стрельбе, приступил к переговорам.
Оказалось, что охотник получил анонимный звоночек о том, что именно Джеймс Мартин ответственен за резню в Саннисайде. Звонивший подробно перечислил детали резни, которые не были известны даже самым прытким журналистам, поэтому охотник был убежден в правдивости сообщения.
Призвав все свое красноречие, Джеймс смог убедить охотника в том, что его подставили. Он сообщил о том, что в городе есть куда более опасный инфернальный враг, на борьбу с которым ему нужно торопиться. Охотник по-джентльменски отпустил малка с тем условием, что вампир вернется до рассвета с доказательствами своей правоты, а иначе охотники (которые любезно согласились подождать в доме Джеймса) спасут несчастных одурманенных искателей Истины, отпустив их души и отправив к отцу небесному. Тыкая Джеймса стволами пистолетов в бока, охотники усадили его в машину и вывезли туда, куда он сказал – в Аптаун, откуда малкавианин без проблем добрался до бара «Континенталь».
В баре сидели шериф и бармен Стэнли. Шериф был обложен мобильными телефонами, один из которых непрерывно звенел, а в другие он сам безуспешно пытался дозвониться. Появление малкавианина весьма удивило бруханов. После непродолжительного диалога Джеймс получил ножку от табуретки в грудь и отправился отдыхать в подсобку.
Блэк и Мэл нежились в окровавленных простынях после ночи страсти. Когда Мэл проснулась, Блэк все еще мертвецки спал – из-за событий прошлых ночей он стал немного трупообразнее и просыпался позже. Пока он проснулся, принял душ, подкрепился кровью из холодильника, поболтал с Мэл – прошло время, так что истошно гудящий мобильник, валявшийся в куче скинутой одежды, он нашел не сразу.
Звонил, естественно, шериф. Он сообщил, что вечер перестал быть томным и ситуация как-то стремительно выходит из-под контроля.
Во-первых, малкавианин сообщил своему сиру-сенешалю о том, что князю грозит опасность. За сенешалем шериф направил двух своих самых отмороженных подчиненных, которые истыкали его палками, но не спрятали где-нибудь, а закинули в багажник тачки и привезли на парковку к бару.
Во-вторых, сам малкавианин, которому уже полагалось быть убитым охотниками, внезапно заявился в бар с телегой а-ля «сдавайтесь, шериф, я всё знаю».
В-третьих, в богемном районе города, где обитал примоген тореадоров, случился пожар. И, судя по всему, сгорел именно примоген.
В-четвертых, гангрел Генри незамеченным ускользнул из бара и исчез в неизвестном направлении. А когда стали думать и вспоминать, то выяснилось, что сидевший в баре черноглазый сородич, желавший аудиенции у князя, тоже куда-то исчез – причем, шериф (а позже выяснилось, что и Стэнли тоже) в упор не помнил, когда и куда он ушел.
Блэк и Мэл выехали и встретились с шерифом около сгоревшего увеселительного заведения. Звоночек шефу полиции обеспечил оцепление и непроникновение посторонних к месту происшествия, что давало вампирам возможность осмотреть его без вмешательства экстренных служб смертных. В здании выгорела одна большая комната на последнем этаже – апартаменты примогена. От самого примогена остались только обугленные кости. Следов забрасывания зажигательными снарядами обнаружено не было, и по всему выходило, что примоген сам облил себя бензином и поджег. Кроме того, около здания шлялся с гитарой в руках чернокожий каитифф-анарх, который был усыновленным чайлдом анархской баронши, однако в последние ночи князь часто вызывал его к себе на приватные беседы. К моменту появления Блэка и Мэл разъяренный шериф как раз надел каитиффу гитару на голову и приступил к допросу путем избивания ногами. Каитифф лишь лыбился и пускал слюни, будто был чем-то обдолбан.
Достучаться до сознания каитиффа смогла только Мэл, которая и с анархами тусила немало, и опыт общения с наркошами имела в своей смертной жизни. Придя в себя, каитифф поведал, что вообще не понимает, как тут очутился. Ему снился дивный сон о том, как он, играя на гитаре и исполняя революционные песни, поднимает неонатов города на войну против опостылевших старейшин, а тут он внезапно проснулся и чувствует ребрами ботинки шерифа. Кроме того, в начале сна он, вроде бы, слышал голос князя, который успокаивал его и просил ничего не бояться.
Ясности в дело не внесла и прорвавшаяся через оцепление гарпия-журналистка, которая сообщила, что примоген тореадоров был увлечен творчеством Моцарта и до жути боялся «черного человека». В этом контексте присутствие на месте происшествия чернокожего каитиффа приобретало зловещий смысл.
Нигер получил кол в грудь, и вампиры доставили его в «Континенталь», где закинули в подсобку до появления вентру Артура, который в команде шерифа был известен как знатный мастер пыток и промывания мозгов. А вот Джеймса из подсобки вытащили, освободили от кола и попросили внятно и подробно рассказать обо всем.
Джеймс и рассказал – и про инферналиста, и про соучастие Кристофа, и про захоронение тремера взрывом гранаты. В ходе разговора вампирам удалось прийти к взаимопониманию и плану сотрудничества, хотя шериф сокрушенно схватился за голову – в бруханский план мятежа и свержения князя внезапно попали гангрельша и малкавианин, так что ничем хорошим это кончиться явно не могло.
Джеймс помнил, что цыганка и еврей были в одной стае, следовательно цыганка тоже инферналистка и, находясь в капелле, представляет огромную угрозу. Чтобы одолеть ее, он предложил обратиться за помощью к еще одному малкавианскому старейшине – мистеру Шадоу, который по слухам был самым старым вампиром в городе.
Этот мистер Шадоу считался чудаком даже по малкавианским меркам – совершенно не уделял внимания земным заботам и твердил только о небе и далеких звездах. Именно он повлиял на строительство ЦУП в Уэбстере близ Хьюстона и использовал все свои возможности для развития космической отрасли. Само собой, он никак не мог добиться понимания и уважения князя-ретрограда. Князь проигнорировал претензии Шадоу на пост примогена и отказал ему в праве завести чайлда (Шадоу как раз хотел обратить Джеймса, но эта привилегия досталась сенешалю), и оскорбленный Шадоу практически не появлялся в городе. Где его найти, мог знать разве что сенешаль – но он лежал в багажнике с палкой в груди и еще одной палкой в спине.
Заговорщики проявили недюжинную смекалку и красноречие – после того, как они извлекли палки, им удалось убедить сенешаля в своей законопослушности и в том, что они заботились исключительно о его безопасности, т. к. инфернальный враг может влиять на вампирские разумы, так что кол – лучшая гарантия сохранности. Сенешаль похвалил сородичей за их беспокойство и сообщил, где искать Шадоу, а сам умчался в капеллу – предупреждать князя об опасности, как и намеревался ранее.
После этого вампиры схватились за телефоны и стали названивать. Шериф звонил примогену бруха с просьбой связаться с архонтом – ситуация в городе явно требовала высочайшего присутствия, к тому же смену власти надо было как-то узаконить. Суадела ответила согласием, но напомнила, что архонту, чтобы он закрыл глаза на свержение власти, надо будет преподнести в дар что-то очень вкусное. В Хьюстоне такими вкусностями были известный на всю страну медицинский центр (подземные туннели которого занимала капелла тремеров) и ЦУП NASA (который крышевал Шадоу).
Блэк звонил носферату, который был в команде шерифа. Канализационным крысам приказано было искать Генри и того черноглазого, что ускользнул из бара незамеченным.
Джеймс звонил своим гулям и просил их занять безопасные позиции. Раз уж малкавианин был принят в число заговорщиков, шериф согласился сделать звоночек шефу полиции – и полисмены, которые до этого старательно игнорировали стрельбу в Грэйтер-Хайтс, готовы были штурмовать здание.
Кроме того, малкавианин позвонил примогену вентру с просьбой выделить строительную технику для раскопок заваленных туннелей в Даунтауне. Примогену Джеймс сказал, что этих раскопок требует Истина, но найденные ценности вентру может забрать себе.
Вентру был рад помочь Джеймсу и попутно напомнил о разработке лайт-версии Истины с целью внедрения в качестве религии среди властей предержащих в Хьюстоне. В этот раз Джеймс не стал тянуть время, с радостью согласился и, кроме того, выразил горячее желание как можно быстрее переехать вместе со своим культом в здание, которое ему предлагал вентру.
В ходе разговора вентру спросил малкавианина о том, не известно ли ему, куда подевался этот тремер Кристоф. Примогену попался на глаза свежий выпуск «Вечернего хьюстонца», где в интервью тремер называл себя чуть ли не главной причиной финансового успеха вентру. Примоген был этим оскорблен и поклялся Кристофа из-под земли достать. Джеймс, сдерживая смех, ответил уклончиво.
После этого шериф, Блэк и Джеймс отправились в Уэбстер, где, по словам сенешаля, в одном из ангаров можно было найти Шадоу. Ну а Мэл и Стэнли отправились в Даунтаун, куда уже выехали экскаваторы вентру.
Когда экскаваторы отрыли вход в туннели, Мэл и Стэнли незамедлительно спустились вниз. Стэнли стал разгребать обломки, завалившие Кристофа, а Мэл своими когтями перерубала арматурные прутки, освобождая изломанный труп. А вот инферналиста, о котором говорил Джеймс, под завалом не было – были лишь следы, будто струйка крови текла из-под камней по стене куда-то наверх.
В процессе спасения тела Кристофа случился очередной обвал и Стэнли хорошенько досталось, так что теперь на руках у Мэл было двое сородичей в торпоре от ран. И если Стэнли выглядел еще более-менее, то огрызки Кристофа легко умещались в мешок для мусора. Однако его голова и грудная клетка были целы, а по словам подъехавшего примогена вентру это позволило бы быстренько вернуть его к не-жизни при помощи толкового некроманта.
Мэл отдала примогену вентру Кристофа в пакете (предварительно капнув в рот трупу немного своего витэ), закинула Стэнли в его машину (роскошный «линкольн»), отзвонилась Блэку (шериф выделил ей один из своих мобильников), плюхнулась за руль «линкольна» и с превеликой осторожностью (мало ли, а то Стэнли очнется от издевательств над своей тачкой) поехала в «Континенталь», благо в карманах Стэнли нашлись ключи и от машины, и от бара (ну и бумажник с наличными, откуда Мэл позаимствовала пару сотенных бумажек).
Тело Кристофа было изранено, и в полной мере воспринимать окружающую действительность он не мог (он смутно ощущал, что его откопали, слышал звуки шагов и чьи-то голоса, чувствовал вкус витэ на губах, а потом ему показалось, что кто-то грызет его кости), но его разум продолжал действовать и мог видеть сны.
В своем сне Кристоф оказался на той самой парковке около медицинского центра, где столкнулся с той самой цыганкой. Она не слишком удивилась его появлению и предположила, что они оказались в одном сне, потому что оба оказались на пороге окончательной смерти.
Уже смирившись со своей участью, цыганка выложила Кристофу всё, что знала. Когда-то она вместе с тем самым малком-евреем входила в состав стаи инферналистов, разорявших мелкие поселки и индейские резервации для принесения жертв своим темным владыкам. Малкавианина избрали в качестве живой скрижали, записывали на нем имена демонов и даже обучили его искусству изменения плоти, чтобы он мог сохранять и дополнять то, что татуировали на его коже. Однако ни малкавианина, ни цыганку не посвящали в тайны темного мастерства – зная имена, малк не знал правильных ритуалов. Однако роль скрижали заставила его возгордиться собой и счесть себя избранным. Цыганка же завидовала и надеялась, что рано или поздно жрец стаи даст и ей какую-либо особую роль.
Однако все надежды пошли прахом, когда на стаю вышла инквизиция Шабаша. В ожесточенном бою инферналисты были перебиты, лишь цыганка и малк смогли сбежать. Из товарищей они стали конкурентами – каждый стремился обогнать другого в деле постижения темного мастерства. Так независимо друг от друга они пришли в Хьюстон, и цыганка оказалась на шаг впереди бывшего пакмейта. Ей удалось соблазнить князя, посулив ему могущество и власть, и несколько раз напоить его своей кровью. Вкусив ее витэ, князь с жаром принялся постигать искусство равносов, однако на вторую ночь утратил к цыганке всякий интерес, начертал на полу какие-то индейские символы своей кровью и ушел в транс. А потом в капелле внезапно погас свет, и она решила действовать.
Пока князь был ей послушен, ей удалось уговорить его снять часть магических вардов с дверей его комнаты. Оставшиеся она смогла снять сама и выскользнула в подземные туннели. Там она встретила сопротивление защитников капеллы, но смогла проникнуть в тайную библиотеку, куда вхожи были лишь сам князь и Кристоф (князь даровал ему такую привилегию для упрощения расшифровки рецепта зелья из Мехико). Но стоило ей прикоснуться к древним фолиантам, как на нее напал страж библиотеки, одним ударом превратив ее тело в кучу изломанных костей.
Цыганка обоснованно предполагала, что ее искореженное тело утром вынесут на солнце, но не хотела, чтобы бывший товарищ-малк остался победителем. Изо всех сил она умоляла Кристофа не поддаваться на льстивые уговоры малкавианина и отомстить за нее.
Кристоф умолчал о том, что в подземке Даунтауна принял кровь малкавианина, чтобы обучиться искусству изменения плоти. Наобещав цыганке с три короба, в своем сне он спустился в капеллу и проник в ту самую тайную библиотеку. Не имея познаний в демонологии, он, тем не менее, смог найти в оккультных гримуарах упоминание одного из величайших вампиров-демонопоклонников, который, судя по всему, спал под тем городом, где Кристоф был совсем недавно – под Мехико. Кроме того, тремер нашел еще одну интересную книжицу, посвященную как раз изменениям плоти немертвых. Понимая, что в своем сне он, возможно, застрял очень надолго, тремер принялся штудировать пожелтевшие страницы.
Тем временем в подсобке «Континенталя» шла работа – вентру Артур вовсю пытал каитиффа, в буквальном смысле выкручивая из него кишки. Причем, работал он с чрезвычайным искусством, но каитифф по-прежнему твердил про сон и свою непричастность. Мэл напомнила Артуру, что эти данные они и сами от нигера получили, а задача вентру сводилась к промывке мозгов. Вентру применил к пленнику свои ментальные дисциплины, однако тот не сказал ничего нового. Расстроившись, вентру вновь принялся пытать пленника – не информации ради, а удовольствия для. Он предложил и Мэл принять участие, и гангрельше пришлось отчаянно превозмогать свое звериное нутро – но она таки отказалась.
Пристроив бездыханное тело Стэнли за столиком, Мэл принялась опустошать запасы кровавых коктейлей под аккомпанемент криков истязаемого каитиффа. От этого увлекательного занятия ее отвлек стук в окно.
Оказалось, что в стекло стучал здоровенный орел, который всем своим видом приглашал Мэл вылезти на крышу. Там, на крыше, у них и состоялся разговор – орлом оказался, естественно, гангрел Генри.
Генри заявил, что догадывается, что затеяли бруханы, и не хочет принимать в этом участие. Тайные беседы шерифа, Стэнли и Блэка, смерть примогенов тореадоров и носферату (тут Мэл выпучила глаза от удивления) и то, что носферату всего города ищут Генри по приказу Блэка – в общем, старый гангрел проявил обоснованную паранойю и не захотел ни стать «случайной» жертвой при смене власти, ни быть придворной собачкой у новых правителей. Генри намеревался покинуть город и подбил на это гангрелов со всего штата, ну а теперь пришел за Мэл. Задача была проста – до рассвета добраться до порта, погрузиться на стоявшее там судно «Гордость Нью-Орлеана» и отправиться морем в этот самый Нью-Орлеан. Договорив, Генри вновь превратился в орла и упорхнул в сторону порта.
Оставшись на крыше одна, Мэл принялась созывать местных птиц, которые давно уже получали от нее прикорм в виде витэ. Птицы принесли ей самые разные разведданные, но самый большой интерес для Мэл представляли гибель примогена носферату и исчезновение из «Континенталя» того чернявого вампира.
Примоген носферату подкармливал своим витэ зверей в хьюстонском зоопарке. В той части зоопарка, которую закрыли на вечный карантин, носф потчевал своей кровью самых разных животных. В эту ночь он пришел к своему слону, который сперва выказывал всяческую покорность, а потом внезапно стал бегать по вольеру и топтать примогена, пока тот совершенно не превратился в фарш.
Ну а чернявый вампир с крайне встревоженным видом выскользнул из бара через минуту после ухода Генри и, никем не замеченный, вызвал такси и уехал.
Спустившись обратно в «Континенталь», Мэл наткнулась на Артура, который наконец-то увидел искалеченного Стэнли и что-то заподозрил. Могучий презенс Артура исключал всякую возможность ему соврать, однако Мэл (хитрая зараза!) подбирала слова так, что одновременно и говорила правду, и никого не сдала. Артур вернулся к пыткам каитиффа, а Мэл направилась в зоопарк. По пути ей пришлось и городским полицейским глазки строить, и от охраны зоопарка по кустам шнырять, но это не особо важно. А важно то, что ей удалось найти слона и силой анимализма узнать от него о случившемся.
Оказалось, что слон и не знал о том, что убил своего хозяина. Он стоял и дрожал в предвкушении витэ, а потом вдруг увидел у себя под ногами полчища мышей. Испугавшись, он стал бегать от них по вольеру, а потом в него внезапно начали стрелять дротиками с транквилизатором, пока он не упал. Убийство хозяина стало для слона потрясением – по морщинистой морде потекли громадные слезы.
Само собой, осмотр места происшествия никаких мышей не выявил. Судя по всему, грызуны были только в воображении животного.
Отзвонившись Блэку и сообщив о том, что узнала, Мэл выбралась из зоопарка и залезла на крышу ближайшего здания, откуда было слышно, как ведется разгрузка-погрузка судов в порту. Призвав портовую чайку, Мэл напоила ее своим витэ и опросила о том, что та видела. Оказалось, что в порту действительно стоит судно «Гордость Нью-Орлеана», на борту действительно находятся вампиры и в порт действительно ломятся гангрелы со всей округи, вступая в ожесточенную борьбу и перестрелки с охраной порта. Судя по всему, Генри не врал.
Выбор – уйти или остаться – был для Мэл слишком сложным. Ее человеческая и звериная натуры устроили перетягивание каната с ее душой и разумом. Чтобы физически обрубить себе возможность уйти, Мэл выпустила когти и отсекла себе ноги. После чего, лежа в луже собственной крови и рыдая от боли, позвонила Блэку, умоляя забрать ее.
Блэку и Джеймсу вместе с шерифом удалось найти мистера Шадоу, старейшину малкавиан, в одном из ангаров, принадлежащих центру управления космическими полетами. Заговорщики сообщили старейшине, что князь в плену равнос-инферналистки, поэтому власть в городе скоро сменится. Шадоу должен был помочь в нейтрализации цыганки, а взамен ему дали бы те привилегии, в которых отказал Лукас – звание примогена и право на чайлда. Шадоу же ответил, что его гости явно не имеют того статуса, чтобы с ним разговаривать. Однако Блэку удалось уговорить Шадоу съездить к примогену Суаделе, которую прочили в князья. Шадоу согласился, но предупредил Блэка, что будет крайне недоволен, если поездка не принесет результата.
В ходе поездки телефоны шерифа и Блэка постоянно звонили, сообщая всякие разные новости. Мэл рассказала о своей вылазке в зоопарк, двое беспредельщиков из команды шерифа поведали о массовом исходе гангрелов со всего штата в порт Хьюстона и т. д.
А далее выяснилось, что имеющийся план (пригласить в город архонта, найти в капелле труп князя, наказать преступницу, посадить Суаделу на княжеский трон, а архонту отдать ЦУП, чтобы он не возражал против таких кадровых перестановок) летит в тартарары по двум причинам. Первая – носферату опередили бруханов, и их архонт уже в городе. Вторая – Шадоу наотрез отказался отдавать ЦУП. Однако он был не против помочь заговорщикам, если они отдадут архонту что-то другое – например, медицинский центр, под которым и находилась капелла.
Ну а дальше раздались еще два телефонных звонка. Отрубившая себе ноги Мэл просила Блэка ее забрать, а один из тремеров, являвшийся силовиком капеллы, сообщил о пожаре в этой самой капелле.
Перепуганный тремер-силовик обзвонил чуть ли не всех вампиров города, а кого не обзвонил он – тех обзвонил шериф. Так что к капелле прибыло дохрена сородичей, крайне заинтересованных судьбой князя (включая Шадоу). Блэк по пути к капелле успел еще зарулить в нужный райончик, найти Мэл, забрать ее с крыши, довезти до своего дома и оставить там. А еще он оставил на крыше лужу крови Мэл, ее отрубленные ноги и телефон, который дал ей шериф и который содержал немало интересных телефонных номеров. Ну и оставил у двух встреченных на улице полисменов неизгладимые впечатления, когда сперва вырулил на них из-за угла с безногой девушкой на руках, а затем презенсом заставил их вопить от страха и убегать, смешно размахивая руками. Ах да, успел еще подивиться тому, какие у Мэл стали интересные глаза – кошачьи. Вернее, рысьи.
На парковке у капеллы вампиров встретил тот самый силовик, покрытый страшными ранами и практически разрубленный пополам. Пока местная биотауматургиня его штопала, тремер поведал собравшимся о том, что двери кельи князя внезапно открылись и оттуда выбежала та самая цыганка. Князь на этот случай (если из его кельи выйдет не он, а кто-то другой) дал вполне конкретные указания. Поэтому гули-охранники встретили цыганку коктейлями Молотова, вот только дальше что-то пошло не так. Вместо ограниченного возгорания начался пожар во всей системе подземных туннелей, испуганные гули побежали, в бой пришлось вступить вампирам, которые наткнулись на огонь и также побежали. Ситуация изменилась, когда в капеллу влетел сенешаль князя и набросился на цыганку. Пожар внезапно погас, а отступающая цыганка извлекла из воздуха здоровенный топор. Тремер-силовик, решив, что это очередная иллюзия, кинулся на помощь сенешалю и был немножко разрублен от плеча до пупка. Сенешаля взмахами топора удалось отогнать, и цыганка смогла скрыться в самых глубоких тоннелях, где располагалась та самая закрытая библиотека капеллы.
Ведомые тем самым силовиком (он выглядел паршиво и чуть с ног не валился, но мужественно шел вперед, выставив вперед зажженную ладонь единственной рабочей руки) вампиры добрались до кельи князя и робко открыли ее, выставив вперед стволы, мечи и прочее вооружение. Ко всеобщему удивлению внутри кельи обнаружился вполне себе бодренький князь, правда весь в крови и со снятой кожей. Через минуту выяснилась и судьба цыганки – из глубины тоннелей, громко топая, вышла гаргулья, швырнула под ноги вампирам раскатанное в блин женское тело, рыкнула и ушла обратно.
Белозубо улыбаясь, освежеванный князь предложил гостям остаться на дневной сон в капелле или в помещениях медицинского центра, а на следующую ночь собраться в элизиуме, где он подробно ответит на все вопросы. Рассвет был уже близко, поэтому почти все присутствующие согласились (хотя Блэк предпочел рискнуть и успел-таки добраться до своего дома до восхода).
Джеймс к утру таки добрался до своего дома, где устраивал собрания общества искателей Истины, и устроился на дневной сон в подвале. Вечером он проснулся под звуки пистолетных выстрелов. Оказалось, что какие-то злоумышленники обстреливали дом с улицы, а гули Джеймса отстреливались в ответ. Выбравшись из подвала и подкравшись к окну, малкавианин опознал в одном из стрелявших охотника на нечисть, с которым был знаком, когда еще был живым – этот охотник консультировался у него по вопросам поиска и истребления всякой дивноты. Охотник был джентльменом до мозга костей и придерживался строгих понятий чести, из-за чего не трогал Джеймса даже после того, как узнал о том, что тот обращен в нежить. Однако сейчас этот джентльмен вместе с группой товарищей почему-то решил отменить перемирие. Всё это осложнялось еще и тем, что ведущие к дому электрические и телефонные провода были обрезаны, да и соседи, видимо, не спешили полицию вызывать, что было довольно странно в довольно благополучном районе. Оставался еще мобильник, но Джеймс не знал, кому звонить – полиции или шерифу. Решив, что все-таки шерифу, он попытался связаться с ним, но тот не брал трубку. Джеймс оставил мобильник гулю и приказал продолжать дозваниваться шерифу, а сам, дождавшись временного затишья в стрельбе, приступил к переговорам.
Оказалось, что охотник получил анонимный звоночек о том, что именно Джеймс Мартин ответственен за резню в Саннисайде. Звонивший подробно перечислил детали резни, которые не были известны даже самым прытким журналистам, поэтому охотник был убежден в правдивости сообщения.
Призвав все свое красноречие, Джеймс смог убедить охотника в том, что его подставили. Он сообщил о том, что в городе есть куда более опасный инфернальный враг, на борьбу с которым ему нужно торопиться. Охотник по-джентльменски отпустил малка с тем условием, что вампир вернется до рассвета с доказательствами своей правоты, а иначе охотники (которые любезно согласились подождать в доме Джеймса) спасут несчастных одурманенных искателей Истины, отпустив их души и отправив к отцу небесному. Тыкая Джеймса стволами пистолетов в бока, охотники усадили его в машину и вывезли туда, куда он сказал – в Аптаун, откуда малкавианин без проблем добрался до бара «Континенталь».
В баре сидели шериф и бармен Стэнли. Шериф был обложен мобильными телефонами, один из которых непрерывно звенел, а в другие он сам безуспешно пытался дозвониться. Появление малкавианина весьма удивило бруханов. После непродолжительного диалога Джеймс получил ножку от табуретки в грудь и отправился отдыхать в подсобку.
Блэк и Мэл нежились в окровавленных простынях после ночи страсти. Когда Мэл проснулась, Блэк все еще мертвецки спал – из-за событий прошлых ночей он стал немного трупообразнее и просыпался позже. Пока он проснулся, принял душ, подкрепился кровью из холодильника, поболтал с Мэл – прошло время, так что истошно гудящий мобильник, валявшийся в куче скинутой одежды, он нашел не сразу.
Звонил, естественно, шериф. Он сообщил, что вечер перестал быть томным и ситуация как-то стремительно выходит из-под контроля.
Во-первых, малкавианин сообщил своему сиру-сенешалю о том, что князю грозит опасность. За сенешалем шериф направил двух своих самых отмороженных подчиненных, которые истыкали его палками, но не спрятали где-нибудь, а закинули в багажник тачки и привезли на парковку к бару.
Во-вторых, сам малкавианин, которому уже полагалось быть убитым охотниками, внезапно заявился в бар с телегой а-ля «сдавайтесь, шериф, я всё знаю».
В-третьих, в богемном районе города, где обитал примоген тореадоров, случился пожар. И, судя по всему, сгорел именно примоген.
В-четвертых, гангрел Генри незамеченным ускользнул из бара и исчез в неизвестном направлении. А когда стали думать и вспоминать, то выяснилось, что сидевший в баре черноглазый сородич, желавший аудиенции у князя, тоже куда-то исчез – причем, шериф (а позже выяснилось, что и Стэнли тоже) в упор не помнил, когда и куда он ушел.
Блэк и Мэл выехали и встретились с шерифом около сгоревшего увеселительного заведения. Звоночек шефу полиции обеспечил оцепление и непроникновение посторонних к месту происшествия, что давало вампирам возможность осмотреть его без вмешательства экстренных служб смертных. В здании выгорела одна большая комната на последнем этаже – апартаменты примогена. От самого примогена остались только обугленные кости. Следов забрасывания зажигательными снарядами обнаружено не было, и по всему выходило, что примоген сам облил себя бензином и поджег. Кроме того, около здания шлялся с гитарой в руках чернокожий каитифф-анарх, который был усыновленным чайлдом анархской баронши, однако в последние ночи князь часто вызывал его к себе на приватные беседы. К моменту появления Блэка и Мэл разъяренный шериф как раз надел каитиффу гитару на голову и приступил к допросу путем избивания ногами. Каитифф лишь лыбился и пускал слюни, будто был чем-то обдолбан.
Достучаться до сознания каитиффа смогла только Мэл, которая и с анархами тусила немало, и опыт общения с наркошами имела в своей смертной жизни. Придя в себя, каитифф поведал, что вообще не понимает, как тут очутился. Ему снился дивный сон о том, как он, играя на гитаре и исполняя революционные песни, поднимает неонатов города на войну против опостылевших старейшин, а тут он внезапно проснулся и чувствует ребрами ботинки шерифа. Кроме того, в начале сна он, вроде бы, слышал голос князя, который успокаивал его и просил ничего не бояться.
Ясности в дело не внесла и прорвавшаяся через оцепление гарпия-журналистка, которая сообщила, что примоген тореадоров был увлечен творчеством Моцарта и до жути боялся «черного человека». В этом контексте присутствие на месте происшествия чернокожего каитиффа приобретало зловещий смысл.
Нигер получил кол в грудь, и вампиры доставили его в «Континенталь», где закинули в подсобку до появления вентру Артура, который в команде шерифа был известен как знатный мастер пыток и промывания мозгов. А вот Джеймса из подсобки вытащили, освободили от кола и попросили внятно и подробно рассказать обо всем.
Джеймс и рассказал – и про инферналиста, и про соучастие Кристофа, и про захоронение тремера взрывом гранаты. В ходе разговора вампирам удалось прийти к взаимопониманию и плану сотрудничества, хотя шериф сокрушенно схватился за голову – в бруханский план мятежа и свержения князя внезапно попали гангрельша и малкавианин, так что ничем хорошим это кончиться явно не могло.
Джеймс помнил, что цыганка и еврей были в одной стае, следовательно цыганка тоже инферналистка и, находясь в капелле, представляет огромную угрозу. Чтобы одолеть ее, он предложил обратиться за помощью к еще одному малкавианскому старейшине – мистеру Шадоу, который по слухам был самым старым вампиром в городе.
Этот мистер Шадоу считался чудаком даже по малкавианским меркам – совершенно не уделял внимания земным заботам и твердил только о небе и далеких звездах. Именно он повлиял на строительство ЦУП в Уэбстере близ Хьюстона и использовал все свои возможности для развития космической отрасли. Само собой, он никак не мог добиться понимания и уважения князя-ретрограда. Князь проигнорировал претензии Шадоу на пост примогена и отказал ему в праве завести чайлда (Шадоу как раз хотел обратить Джеймса, но эта привилегия досталась сенешалю), и оскорбленный Шадоу практически не появлялся в городе. Где его найти, мог знать разве что сенешаль – но он лежал в багажнике с палкой в груди и еще одной палкой в спине.
Заговорщики проявили недюжинную смекалку и красноречие – после того, как они извлекли палки, им удалось убедить сенешаля в своей законопослушности и в том, что они заботились исключительно о его безопасности, т. к. инфернальный враг может влиять на вампирские разумы, так что кол – лучшая гарантия сохранности. Сенешаль похвалил сородичей за их беспокойство и сообщил, где искать Шадоу, а сам умчался в капеллу – предупреждать князя об опасности, как и намеревался ранее.
После этого вампиры схватились за телефоны и стали названивать. Шериф звонил примогену бруха с просьбой связаться с архонтом – ситуация в городе явно требовала высочайшего присутствия, к тому же смену власти надо было как-то узаконить. Суадела ответила согласием, но напомнила, что архонту, чтобы он закрыл глаза на свержение власти, надо будет преподнести в дар что-то очень вкусное. В Хьюстоне такими вкусностями были известный на всю страну медицинский центр (подземные туннели которого занимала капелла тремеров) и ЦУП NASA (который крышевал Шадоу).
Блэк звонил носферату, который был в команде шерифа. Канализационным крысам приказано было искать Генри и того черноглазого, что ускользнул из бара незамеченным.
Джеймс звонил своим гулям и просил их занять безопасные позиции. Раз уж малкавианин был принят в число заговорщиков, шериф согласился сделать звоночек шефу полиции – и полисмены, которые до этого старательно игнорировали стрельбу в Грэйтер-Хайтс, готовы были штурмовать здание.
Кроме того, малкавианин позвонил примогену вентру с просьбой выделить строительную технику для раскопок заваленных туннелей в Даунтауне. Примогену Джеймс сказал, что этих раскопок требует Истина, но найденные ценности вентру может забрать себе.
Вентру был рад помочь Джеймсу и попутно напомнил о разработке лайт-версии Истины с целью внедрения в качестве религии среди властей предержащих в Хьюстоне. В этот раз Джеймс не стал тянуть время, с радостью согласился и, кроме того, выразил горячее желание как можно быстрее переехать вместе со своим культом в здание, которое ему предлагал вентру.
В ходе разговора вентру спросил малкавианина о том, не известно ли ему, куда подевался этот тремер Кристоф. Примогену попался на глаза свежий выпуск «Вечернего хьюстонца», где в интервью тремер называл себя чуть ли не главной причиной финансового успеха вентру. Примоген был этим оскорблен и поклялся Кристофа из-под земли достать. Джеймс, сдерживая смех, ответил уклончиво.
После этого шериф, Блэк и Джеймс отправились в Уэбстер, где, по словам сенешаля, в одном из ангаров можно было найти Шадоу. Ну а Мэл и Стэнли отправились в Даунтаун, куда уже выехали экскаваторы вентру.
Когда экскаваторы отрыли вход в туннели, Мэл и Стэнли незамедлительно спустились вниз. Стэнли стал разгребать обломки, завалившие Кристофа, а Мэл своими когтями перерубала арматурные прутки, освобождая изломанный труп. А вот инферналиста, о котором говорил Джеймс, под завалом не было – были лишь следы, будто струйка крови текла из-под камней по стене куда-то наверх.
В процессе спасения тела Кристофа случился очередной обвал и Стэнли хорошенько досталось, так что теперь на руках у Мэл было двое сородичей в торпоре от ран. И если Стэнли выглядел еще более-менее, то огрызки Кристофа легко умещались в мешок для мусора. Однако его голова и грудная клетка были целы, а по словам подъехавшего примогена вентру это позволило бы быстренько вернуть его к не-жизни при помощи толкового некроманта.
Мэл отдала примогену вентру Кристофа в пакете (предварительно капнув в рот трупу немного своего витэ), закинула Стэнли в его машину (роскошный «линкольн»), отзвонилась Блэку (шериф выделил ей один из своих мобильников), плюхнулась за руль «линкольна» и с превеликой осторожностью (мало ли, а то Стэнли очнется от издевательств над своей тачкой) поехала в «Континенталь», благо в карманах Стэнли нашлись ключи и от машины, и от бара (ну и бумажник с наличными, откуда Мэл позаимствовала пару сотенных бумажек).
Тело Кристофа было изранено, и в полной мере воспринимать окружающую действительность он не мог (он смутно ощущал, что его откопали, слышал звуки шагов и чьи-то голоса, чувствовал вкус витэ на губах, а потом ему показалось, что кто-то грызет его кости), но его разум продолжал действовать и мог видеть сны.
В своем сне Кристоф оказался на той самой парковке около медицинского центра, где столкнулся с той самой цыганкой. Она не слишком удивилась его появлению и предположила, что они оказались в одном сне, потому что оба оказались на пороге окончательной смерти.
Уже смирившись со своей участью, цыганка выложила Кристофу всё, что знала. Когда-то она вместе с тем самым малком-евреем входила в состав стаи инферналистов, разорявших мелкие поселки и индейские резервации для принесения жертв своим темным владыкам. Малкавианина избрали в качестве живой скрижали, записывали на нем имена демонов и даже обучили его искусству изменения плоти, чтобы он мог сохранять и дополнять то, что татуировали на его коже. Однако ни малкавианина, ни цыганку не посвящали в тайны темного мастерства – зная имена, малк не знал правильных ритуалов. Однако роль скрижали заставила его возгордиться собой и счесть себя избранным. Цыганка же завидовала и надеялась, что рано или поздно жрец стаи даст и ей какую-либо особую роль.
Однако все надежды пошли прахом, когда на стаю вышла инквизиция Шабаша. В ожесточенном бою инферналисты были перебиты, лишь цыганка и малк смогли сбежать. Из товарищей они стали конкурентами – каждый стремился обогнать другого в деле постижения темного мастерства. Так независимо друг от друга они пришли в Хьюстон, и цыганка оказалась на шаг впереди бывшего пакмейта. Ей удалось соблазнить князя, посулив ему могущество и власть, и несколько раз напоить его своей кровью. Вкусив ее витэ, князь с жаром принялся постигать искусство равносов, однако на вторую ночь утратил к цыганке всякий интерес, начертал на полу какие-то индейские символы своей кровью и ушел в транс. А потом в капелле внезапно погас свет, и она решила действовать.
Пока князь был ей послушен, ей удалось уговорить его снять часть магических вардов с дверей его комнаты. Оставшиеся она смогла снять сама и выскользнула в подземные туннели. Там она встретила сопротивление защитников капеллы, но смогла проникнуть в тайную библиотеку, куда вхожи были лишь сам князь и Кристоф (князь даровал ему такую привилегию для упрощения расшифровки рецепта зелья из Мехико). Но стоило ей прикоснуться к древним фолиантам, как на нее напал страж библиотеки, одним ударом превратив ее тело в кучу изломанных костей.
Цыганка обоснованно предполагала, что ее искореженное тело утром вынесут на солнце, но не хотела, чтобы бывший товарищ-малк остался победителем. Изо всех сил она умоляла Кристофа не поддаваться на льстивые уговоры малкавианина и отомстить за нее.
Кристоф умолчал о том, что в подземке Даунтауна принял кровь малкавианина, чтобы обучиться искусству изменения плоти. Наобещав цыганке с три короба, в своем сне он спустился в капеллу и проник в ту самую тайную библиотеку. Не имея познаний в демонологии, он, тем не менее, смог найти в оккультных гримуарах упоминание одного из величайших вампиров-демонопоклонников, который, судя по всему, спал под тем городом, где Кристоф был совсем недавно – под Мехико. Кроме того, тремер нашел еще одну интересную книжицу, посвященную как раз изменениям плоти немертвых. Понимая, что в своем сне он, возможно, застрял очень надолго, тремер принялся штудировать пожелтевшие страницы.
Тем временем в подсобке «Континенталя» шла работа – вентру Артур вовсю пытал каитиффа, в буквальном смысле выкручивая из него кишки. Причем, работал он с чрезвычайным искусством, но каитифф по-прежнему твердил про сон и свою непричастность. Мэл напомнила Артуру, что эти данные они и сами от нигера получили, а задача вентру сводилась к промывке мозгов. Вентру применил к пленнику свои ментальные дисциплины, однако тот не сказал ничего нового. Расстроившись, вентру вновь принялся пытать пленника – не информации ради, а удовольствия для. Он предложил и Мэл принять участие, и гангрельше пришлось отчаянно превозмогать свое звериное нутро – но она таки отказалась.
Пристроив бездыханное тело Стэнли за столиком, Мэл принялась опустошать запасы кровавых коктейлей под аккомпанемент криков истязаемого каитиффа. От этого увлекательного занятия ее отвлек стук в окно.
Оказалось, что в стекло стучал здоровенный орел, который всем своим видом приглашал Мэл вылезти на крышу. Там, на крыше, у них и состоялся разговор – орлом оказался, естественно, гангрел Генри.
Генри заявил, что догадывается, что затеяли бруханы, и не хочет принимать в этом участие. Тайные беседы шерифа, Стэнли и Блэка, смерть примогенов тореадоров и носферату (тут Мэл выпучила глаза от удивления) и то, что носферату всего города ищут Генри по приказу Блэка – в общем, старый гангрел проявил обоснованную паранойю и не захотел ни стать «случайной» жертвой при смене власти, ни быть придворной собачкой у новых правителей. Генри намеревался покинуть город и подбил на это гангрелов со всего штата, ну а теперь пришел за Мэл. Задача была проста – до рассвета добраться до порта, погрузиться на стоявшее там судно «Гордость Нью-Орлеана» и отправиться морем в этот самый Нью-Орлеан. Договорив, Генри вновь превратился в орла и упорхнул в сторону порта.
Оставшись на крыше одна, Мэл принялась созывать местных птиц, которые давно уже получали от нее прикорм в виде витэ. Птицы принесли ей самые разные разведданные, но самый большой интерес для Мэл представляли гибель примогена носферату и исчезновение из «Континенталя» того чернявого вампира.
Примоген носферату подкармливал своим витэ зверей в хьюстонском зоопарке. В той части зоопарка, которую закрыли на вечный карантин, носф потчевал своей кровью самых разных животных. В эту ночь он пришел к своему слону, который сперва выказывал всяческую покорность, а потом внезапно стал бегать по вольеру и топтать примогена, пока тот совершенно не превратился в фарш.
Ну а чернявый вампир с крайне встревоженным видом выскользнул из бара через минуту после ухода Генри и, никем не замеченный, вызвал такси и уехал.
Спустившись обратно в «Континенталь», Мэл наткнулась на Артура, который наконец-то увидел искалеченного Стэнли и что-то заподозрил. Могучий презенс Артура исключал всякую возможность ему соврать, однако Мэл (хитрая зараза!) подбирала слова так, что одновременно и говорила правду, и никого не сдала. Артур вернулся к пыткам каитиффа, а Мэл направилась в зоопарк. По пути ей пришлось и городским полицейским глазки строить, и от охраны зоопарка по кустам шнырять, но это не особо важно. А важно то, что ей удалось найти слона и силой анимализма узнать от него о случившемся.
Оказалось, что слон и не знал о том, что убил своего хозяина. Он стоял и дрожал в предвкушении витэ, а потом вдруг увидел у себя под ногами полчища мышей. Испугавшись, он стал бегать от них по вольеру, а потом в него внезапно начали стрелять дротиками с транквилизатором, пока он не упал. Убийство хозяина стало для слона потрясением – по морщинистой морде потекли громадные слезы.
Само собой, осмотр места происшествия никаких мышей не выявил. Судя по всему, грызуны были только в воображении животного.
Отзвонившись Блэку и сообщив о том, что узнала, Мэл выбралась из зоопарка и залезла на крышу ближайшего здания, откуда было слышно, как ведется разгрузка-погрузка судов в порту. Призвав портовую чайку, Мэл напоила ее своим витэ и опросила о том, что та видела. Оказалось, что в порту действительно стоит судно «Гордость Нью-Орлеана», на борту действительно находятся вампиры и в порт действительно ломятся гангрелы со всей округи, вступая в ожесточенную борьбу и перестрелки с охраной порта. Судя по всему, Генри не врал.
Выбор – уйти или остаться – был для Мэл слишком сложным. Ее человеческая и звериная натуры устроили перетягивание каната с ее душой и разумом. Чтобы физически обрубить себе возможность уйти, Мэл выпустила когти и отсекла себе ноги. После чего, лежа в луже собственной крови и рыдая от боли, позвонила Блэку, умоляя забрать ее.
Блэку и Джеймсу вместе с шерифом удалось найти мистера Шадоу, старейшину малкавиан, в одном из ангаров, принадлежащих центру управления космическими полетами. Заговорщики сообщили старейшине, что князь в плену равнос-инферналистки, поэтому власть в городе скоро сменится. Шадоу должен был помочь в нейтрализации цыганки, а взамен ему дали бы те привилегии, в которых отказал Лукас – звание примогена и право на чайлда. Шадоу же ответил, что его гости явно не имеют того статуса, чтобы с ним разговаривать. Однако Блэку удалось уговорить Шадоу съездить к примогену Суаделе, которую прочили в князья. Шадоу согласился, но предупредил Блэка, что будет крайне недоволен, если поездка не принесет результата.
В ходе поездки телефоны шерифа и Блэка постоянно звонили, сообщая всякие разные новости. Мэл рассказала о своей вылазке в зоопарк, двое беспредельщиков из команды шерифа поведали о массовом исходе гангрелов со всего штата в порт Хьюстона и т. д.
А далее выяснилось, что имеющийся план (пригласить в город архонта, найти в капелле труп князя, наказать преступницу, посадить Суаделу на княжеский трон, а архонту отдать ЦУП, чтобы он не возражал против таких кадровых перестановок) летит в тартарары по двум причинам. Первая – носферату опередили бруханов, и их архонт уже в городе. Вторая – Шадоу наотрез отказался отдавать ЦУП. Однако он был не против помочь заговорщикам, если они отдадут архонту что-то другое – например, медицинский центр, под которым и находилась капелла.
Ну а дальше раздались еще два телефонных звонка. Отрубившая себе ноги Мэл просила Блэка ее забрать, а один из тремеров, являвшийся силовиком капеллы, сообщил о пожаре в этой самой капелле.
Перепуганный тремер-силовик обзвонил чуть ли не всех вампиров города, а кого не обзвонил он – тех обзвонил шериф. Так что к капелле прибыло дохрена сородичей, крайне заинтересованных судьбой князя (включая Шадоу). Блэк по пути к капелле успел еще зарулить в нужный райончик, найти Мэл, забрать ее с крыши, довезти до своего дома и оставить там. А еще он оставил на крыше лужу крови Мэл, ее отрубленные ноги и телефон, который дал ей шериф и который содержал немало интересных телефонных номеров. Ну и оставил у двух встреченных на улице полисменов неизгладимые впечатления, когда сперва вырулил на них из-за угла с безногой девушкой на руках, а затем презенсом заставил их вопить от страха и убегать, смешно размахивая руками. Ах да, успел еще подивиться тому, какие у Мэл стали интересные глаза – кошачьи. Вернее, рысьи.
На парковке у капеллы вампиров встретил тот самый силовик, покрытый страшными ранами и практически разрубленный пополам. Пока местная биотауматургиня его штопала, тремер поведал собравшимся о том, что двери кельи князя внезапно открылись и оттуда выбежала та самая цыганка. Князь на этот случай (если из его кельи выйдет не он, а кто-то другой) дал вполне конкретные указания. Поэтому гули-охранники встретили цыганку коктейлями Молотова, вот только дальше что-то пошло не так. Вместо ограниченного возгорания начался пожар во всей системе подземных туннелей, испуганные гули побежали, в бой пришлось вступить вампирам, которые наткнулись на огонь и также побежали. Ситуация изменилась, когда в капеллу влетел сенешаль князя и набросился на цыганку. Пожар внезапно погас, а отступающая цыганка извлекла из воздуха здоровенный топор. Тремер-силовик, решив, что это очередная иллюзия, кинулся на помощь сенешалю и был немножко разрублен от плеча до пупка. Сенешаля взмахами топора удалось отогнать, и цыганка смогла скрыться в самых глубоких тоннелях, где располагалась та самая закрытая библиотека капеллы.
Ведомые тем самым силовиком (он выглядел паршиво и чуть с ног не валился, но мужественно шел вперед, выставив вперед зажженную ладонь единственной рабочей руки) вампиры добрались до кельи князя и робко открыли ее, выставив вперед стволы, мечи и прочее вооружение. Ко всеобщему удивлению внутри кельи обнаружился вполне себе бодренький князь, правда весь в крови и со снятой кожей. Через минуту выяснилась и судьба цыганки – из глубины тоннелей, громко топая, вышла гаргулья, швырнула под ноги вампирам раскатанное в блин женское тело, рыкнула и ушла обратно.
Белозубо улыбаясь, освежеванный князь предложил гостям остаться на дневной сон в капелле или в помещениях медицинского центра, а на следующую ночь собраться в элизиуме, где он подробно ответит на все вопросы. Рассвет был уже близко, поэтому почти все присутствующие согласились (хотя Блэк предпочел рискнуть и успел-таки добраться до своего дома до восхода).
Продолжение - https://wod-translator.blogspot.com/2018/12/2-4.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий