Предыдущая часть - https://wod-translator.blogspot.com/2018/12/2-7.html
Проснувшись в капелле на закате, Кристоф первым делом отправился к князю. В кабинете князя воняло жжеными перьями, а сам он несмотря на ранний час уже проснулся.
Кристоф сообщил, что он готов проявить личный героизм и лично проникнуть в тайную часть парка. План у него был, и ему требовался определенный реквизит. Князь, гордясь своим соклановцем, разрешил Кристофу брать все, что ему нужно.
А нужны Кристофу были ростовое зеркало, еще одно зеркало – поменьше, очки, кольцо с изумрудом и несколько ремней. Из очков тремер выдавил одно из стекол, заменив его осколком маленького зеркала. Ремнями приладил ростовое зеркало себе на спину, как черепаший панцирь – отражающей стороной к себе. Кольцо с изумрудом надел себе на палец и вызвал такси до парка.
Проникнув в парк, Кристоф исполнил ритуал бестелесного передвижения и направился к тайной роще. Однако он решил не выдавать своего преимущества и вел себя так, будто по-прежнему материален: обходил кусты, перешагивал через поваленные деревья, уворачивался от веток.
Кубы в ту ночь были на стороне тремера – все броски шли с огромными успехами. На границе рощи Кристофа охватил беспричинный страх, но он легко превозмог его своей храбростью. За ним наверняка наблюдали, и ему приходилось двигаться крайне ловко, чтобы не выдать своей бестелесности – и он с этим справился. Когда навстречу ему из чащи выскочил рычащий волк, Кристоф даже не вздрогнул, а вежливо поздоровался – волк опешил и резко затормозил всеми четырьмя лапами.
Обнюхав тремера, зверь пришел в крайнее возбуждение и умчался в чащу. Затем появились еще несколько волков, которые также обнюхали Кристофа и показали ему, что он должен идти за ними.
Волки вывели Кристофа на поляну, где горел костер, а возле костра сидел некто в балахоне, а его лицо было скрыто капюшоном. Единственное, что выдавало натуру этого незнакомца – торчащие из рукавов балахона кисти рук, когтистые и покрытые шерстью.
Когтистый принялся выспрашивать у Кристофа о его связи с Нергалом. До тремера дошло, что оборотень учуял в нем маяк нечестивости и кровь малкавианина-инферналиста, так что Кристоф сориентировался и признал себя новым пророком Нергала. Благодарный Нергалу когтистый пожелал Кристофу новых инфернальных свершений и протянул тремеру странного вида яйцо – большое и с кожистой скорлупой, будто бы яйцо динозавра. По словам когтистого, если пролить на яйцо кровь пятнадцати человек, то из него вылупится всепожирающий червь, который может неслабо помочь делу Нергала.
Все это время Кристоф оставался бестелесным, непрерывно смотря одним глазом в зеркальный осколок, вставленный в очки. Сняв очки, тремер вновь стал материальным, взял в руку яйцо, поблагодарил и Mirrorwalk’ом мгновенно ушел в висящее на спине ростовое зеркало.
Выкинуло его из лобового стекла одной из машина на парковке возле парка. Подобрав с травы какую-то валяющуюся ветку, Кристоф направился обратно в капеллу. Там он разрисовал ветку языческой символикой, намереваясь преподнести ее князю как артефакт оборотней. А яйцо Кристоф полил своим витэ и кровью гуля-бомжа, после чего спрятал в своем желудке с помощью флешкрафта.
Мэл, проснувшись в холодильнике кафе-мороженого в закрытом зоопарке, с трудом вылезла из-под придавившей ее туши Блэка и решила навестить вчерашнего рейнджера с целью сажания его на вторые узы.
Рейнджер к приходу Мэл расставил по всей квартире горящие свечи, подхватил гангрельшу на руки и хотел вдуть ей прямо в окружении свечей. Сдержав накатывающий ротшрек, Мэл вылезла из объятий рейнджера и вновь потащила его в ванную, где обоюдное питье крови повторилось.
Мартин в эту ночь мог думать только о предстоящем общегородском собрании в элизиуме, где Саманта – его бывший гуль, а ныне чайлд мистера Шадоу – должна была получить статус полноправного неоната.
Кроме того, из газет малкавианин узнал, что один из членов его культа лишился жены и тещи, которых задушил его тесть – известный банкир.
Малкавиане договорились заранее встретиться в ночном кафе и обсудить текущие вопросы. Но разговор как-то не клеился. Саманта выглядела безразличной и эмоционально реагировала только в те моменты, когда видела что-то, напоминавшее ей о жизни смертной женщины – целующиеся парочки, семьи с детьми и т. д. В такие моменты мистеру Шадоу приходилось хватать Саманту за руки, чтобы она не предприняла очередную попытку самоубийства.
Что касается заговора против князя, то Шадоу по-прежнему выражал готовность сотрудничать. Связь он поддерживал с примогеном носферату, а с примогеном бруха хотел поговорить тет-а-тет на элизиуме.
К слову об элизиуме: когда Мартин позвонил своему сиру и сообщил, что они с Шадоу уладили свои разногласия мирно и без отчуждения материальных ценностей у старейшины, сенешаль пришел в ярость и собирался поставить на уши князя, примогенат и чуть ли не Внутренний круг. Пришлось срочно звонить примогену вентру и просить отвлечь сенешаля каким-нибудь денежным вопросом.
Кроме того, Шадоу привез честно позаимствованную в одной из лабораторий NASA здоровенную бухту серебряной проволоки и передал ее Мартину.
Блэк, проснувшись в холодильнике один, вышел в ночную темноту и первым делом припугнул оставшихся в зоопарке животных. Перепуганные звери и птицы забились в дальние углы своих клеток, а носферату-смотритель неодобрительно покачал головой.
Далее Блэк сделал несколько звонков и направился в полицейское управление, чтобы переговорить с вр.и.о. шефа полиции, который этой ночью вынужденно задержался на работе по причине тупости целого ряда своих подчиненных (подчиненные эти были гулями князя, которыми в связи с чрезвычайной ситуации дали порулить шерифу, ну а шериф уже заставил их саботировать работу, чтобы выручить своего чайлда).
Вр.и.о. шефа полиции стал расспрашивать о том, что Блэк делал в районе Монтроз в момент начала всех этих гей-беспорядков. Брухан изложил ему заранее заготовленную легенду – мол, он натурал, но раз в год позволяет себе расслабиться. Ну а дальше Блэк практически пересказал произошедшее в клубе и на улице – естественно, умолчав об участии вампиров, и напирая на то, что он и его партнер сами чуть не стали жертвами сперва пожара, а потом – стрельбы.
Выдать личность партнера Блэк наотрез отказался. Также он отрицал всякую связь между своим гомосексуализмом, своей бандитской юностью, нападением на его дом и автосервис. Вдоволь поугорав, вр.и.о. шефа полиции сжалился над Блэком и разрешил ему в письменных показаниях ограничиться тем, что он просто пришел в Монтроз выпить, когда там все началось – без указания своей ориентации.
Следующей проблемой был старый шеф полиции, которого Блэк хотел заставить ширнуться смертельной дозой наркотика. Однако подъехав к месту встречи, Блэк обнаружил припаркованный рядом фургон и почуял неладное. Позвонив шефу полиции, Блэк приказал ему ехать в другое место – фургон также тронулся и поехал за машиной полицейского.
Блэк догнал и подрезал фургон. Оттуда вылезли четверо злых людей в штатском с ксивами ФБР и пистолетами в руках. Рукояткой одного из этих пистолетов Блэку хорошенько прилетело в голову, но он оправился от удара и врукопашную вырубил всех четверых. В фургоне внезапно ожила рация, и когда Блэк из озорства решил ответить, то услышал: «Твою мать, ну нахрена ты это сделал?»
Из темноты рядом с фургоном вышли трое: тощий мужик с мачете на поясе, девка с перевязанным лбом и еще один мужик – седой и в джинсовке. Эта троица сообщила Блэку, что они в курсе, кто он такой, и в курсе проблем с парком – более того, они здесь именно из-за парка. Насчет ФБР можно было не волноваться – все их радиопереговоры перехватывались троицей, и последние полчаса агенты в фургоне слышали только троицу и говорили только с ними.
Кроме того, троица любезно предложила решить проблему с шефом полиции – Блэку нужно было всего лишь приказать ему ехать в названное троицей место за городом. Туда же полагалось приехать и Блэку, чтобы сообща с троицей решить, что делать с парком. Для обратной связи троица вручила Блэку мобильный телефон с забитым в память единственным номером, а затем закинула в фургон бессознательных ФБРовцев и уехала.
Затем Блэк поспешил на элизиум. Однако перед этим он подобрал Мэл возле дома рейнджера, и они вместе отправились шопиться – предстоял общегородской сбор, поэтому вампиры хотели заявиться туда разодетые с иголочки.
Мартин прибыл на элизиум вместе с Шадоу и Самантой. Кристоф заявился с небольшим опозданием и принес ту самую ветку из парка, которую щедро разрисовал.
Элизиум был чопорный и унылый – Лукас Халтон со сцены вещал о том, как в Хьюстоне не-жить хорошо и что мятежных гангрелов в парке скоро раздавят, а сородичи уныло попивали кровь из бокалов (вентру, как всегда, пришли со своей выпивкой). Архонт и Шадоу к выпивке не притрагивались.
Все рисковали уйти в торпор от скуки, если бы не несколько происшествий.
Прежде всего, князь принес официальные извинения архонту за двусмысленную ситуацию с медицинским центром. У центра были заключены многомиллионные многолетние контракты с различными организациями (принадлежащими, естественно, Халтону через вторые и третьи руки), так что, хоть центр и был передан архонту, деньги из него лились в карманы князя. Огромная неустойка не позволяла просто расторгнуть эти контракты, поэтому ситуация не предполагала быстрого и простого решения, так что князь просто извинился.
Затем Халтон шокировал публику, объявив о завершении многолетней вражды с мистером Шадоу. Кроме права на чайлда (Саманта ближе к концу вечера была объявлена полноправным неонатом), князь даровал старейшине-малкавианину пару десятков миллионов долларов на развитие космической отрасли. Шадоу пришел в восторг и принялся строить планы насчет замены линз на «Хаббле», позабыв о своем участии в заговоре.
Но самым ярким моментом вечера стал конфликт гарпий. Напомню, что гарпий в нашем Хьюстоне было две: одна – старая тореадорша – занималась сбором и распространением слухов по старинке, вторая – молодая вентру – придерживалась новаторского подхода и издавала газету «Вечерний хьюстонец», где, кроме светской хроники простых смертных, публиковалась и светская хроника сородичей – естественно, в максимально иносказательном виде, чтобы незаинтересованные ничего не поняли. Деятельность, конечно, рискованная и на грани нарушения Первой традиции, но князь и сам любил почитать остроумные заметки о других вампирах, так что одобрял.
Та гарпия, что постарше, обнаружила в принадлежавшем ей ТРЦ (где ночью открывался крупнейший элизиум города) кучу «жучков», принадлежавших гарпии-газетчице. Князя такой наглый шпионаж возмутил, и он потребовал принести ему паяльную лампу и тазик соли, а гарпию-газетчицу попросил подойти поближе. Публика замерла в ожидании расправы.
Выжигая пламенем паяльной лампы глаза и уши истошно кричащей гарпии (и макая ее головой в соль после каждого ожога), Халтон возвестил собравшимся свой указ: отныне сородичам запрещалось использовать технические средства для шпионажа друг за другом (исключение – команда шерифа и те, кто получил личное разрешение князя). Носферату слушали это с нескрываемым удовольствием, да и примоген вентру выглядел довольным несмотря на то, что истязаемая гарпия принадлежала к его клану.
Вышвырнув газетчицу из элизиума, князь сообщил о том, что за публикацию газеты теперь отвечает старая гарпия. Тут и выяснилась причина радости примогена вентру – он тут же подкатил к гарпии со своими бизнес-предложениями насчет вампирских СМИ.
Менее шокирующим стало назначение Мэл хранителем анархского «элизиума» - того самого бара «Тринадцатый этаж», где собирались анархи, кому разрешалось находиться на территории Хьюстона. Ну и того самого бара, где команда шерифа в неравном бою сразила оборотня, что сопровождалось пожаром. По мнению Халтона нужно было установить над анархами более жесткий контроль и Мэл как раз для этого подходила.
Ну а дальше Халтон, подобно крестному отцу из одноименного фильма, стал принимать и выслушивать просителей. Мартин сообщил ему о том, что их разногласия с мистером Шадоу улажены. Блэк рассказал, что архонт не поможет с воскрешением Рено из торпора – князя это особо не огорчило. Мэл узнала телефонный номер нынешней анархской баронессы и получила от князя разрешение действовать жестко, если анархи проявят неповиновение. Кристоф поведал князю о своей вылазке в парк и преподнес раскрашенную ветку, сообщив, что она может являться ритуальным предметом оборотней.
Кубы вновь работали на атмосферу. Броски ауспекса провалили и князь, и архонт, и Шадоу – отсюда мы ретроспективно сделали вывод, что княжеский элизиум защищен действием какого-то ритуала вроде Dominion. Ни истинная природа ветки, ни яйцо внутри Кристофа не были выявлены.
Блэк в тот вечер помирился с мистером Шадоу. Старый малкавианин собирался порвать Блэка еще на входе в элизиум, но там их удалось разнять. А уж после получения подарка от князя Шадоу уверился в том, что такова воля кармы и Блэк с его наглостью был лишь инструментом в руках судьбы, так что не стоит держать на него зла.
Ну а Халтон любезно сообщил Блэку, что если Мэл не сможет обуздать анархов, то за это пострадает и сам Блэк.
У Мартина состоялся разговор с командой шерифа, после которого даже самые тупые и прямолинейные силовики Хьюстона поняли, что никаких мятежных гангрелов нет, а в парке сидят самые настоящие оборотни. Малкавианин показал имеющееся у него серебро и был принят в боевую котерию.
Однако примоген бруха Суадела (на правах вампира, знакомого с заводской обработкой металла) и гейткипер Стэнли (на правах вампира, имеющего опыт войны с оборотнями) попросили бойцов особенно не радоваться. Серебро требовало еще и умелого оружейника, умеющего с ним работать.
Задумавшись над этим вопросом, Мэл подкатила к ликующей старой гарпии, на которой в этот вечер было с полцентнера различных ювелирных украшений, включая изысканные серебряные. Потупив взгляд, Мэл «призналась» гарпии, что хочет быть такой же роскошной, как она. Тореадорша смотрела на выскочку-гангрельшу как на последнего анарха, но в конце концов сжалилась и сообщила координаты своего ювелира Паоло Ринальди, который поистине умел творить с серебром чудеса. Однако старуха выразила искреннее сомнение в том, что Мэл хватит денег хотя бы на примерку украшений великого маэстро.
Сама же гарпия искала возможности уединиться с Кристофом, и когда это наконец случилось, старуха сообщила тремеру, что в ночь его воскрешения из торпора заметила то, что упустили все остальные. Пока все вампиры неотрывно следили друг за другом, гарпия любовалась юным телом Кристофа и заметила, как он движением руки увеличил свое мужское достоинство.
Кристофу удалось сохранить самообладание и убедить гарпию в том, что это особое тремерское колдунство, меняющее плоть. Следом гарпия принялась уговаривать Кристофа применить это колдунство на ней – ей очень хотелось вновь стать молодой. В поисках возможности улучшить свою внешность гарпия перепробовала все известные ей способы и даже была вынуждена пойти на отвратительную сделку с примогеном носферату, но все было без толку.
Чтобы заинтересовать Кристофа, гарпия сообщила ему, что примоген вентру в разговоре с ней обмолвился про некое позорное видео с тремером. В благодарность за помощь Кристофа гарпия была готова сокрушить примогена вентру с помощью прессы и своего влияния. Кристоф согласился – он как раз хотел насолить примогенам носферату и вентру.
Блэк успел также переговорить с другим известным в городе бруханом – Хейзом, который как раз собирался возглавить нигерский криминалитет и возобновить войну банд. Бруханам удалось на словах обсудить раздел сфер влияния и договориться о сотрудничестве в сфере наркоторговли.
А дальше случилось то, что показалось всем незначительным происшествием, но весьма встревожило мистера Шадоу. Неловкий официант-гуль, разносивший выпивку, столкнулся с Самантой. В воздух взлетели бокалы и флаконы, в которые была налита кровь. Саманте удалось поймать один из флаконов и не дать ему упасть, но брызгами из разбитых бокалов ее таки забрызгало, безнадежно испортив платье.
Нерасторопного официанта утащили, осколки подмели, флакон из рук Саманты аккуратно забрали, пол помыли – в общем, оперативно навели порядок. Однако Шадоу резко засуетился и засобирался. Мэл потребовала у княжеских гулей принести подходящее платье и утащила Саманту в туалет переодеваться, а Шадоу объяснил Мартину, что его не-жизнь теперь в опасности, так что он уезжает обратно в Уэбстер и участвовать в заговоре будет только деньгами, но никак не лично.
Между вампиршами состоялся разговор. Саманта рассказала Мэл о своем нестерпимом желании убить себя и о бессмысленности дальнейшего посмертия. Мэл предложила Саманте поискать плюсы в не-жизни, нагло эксплуатируя вампиров-мужчин и прочих сильных мира сего. Кроме того, вампирши договорились дружить и ездить друг к другу в гости. Саманта немного успокоилась.
По завершении элизиума Кристоф и гарпия встретились на окраине города. Гарпия передвигалась на инвалидной коляске, поэтому гули возили ее в специально оборудованном фургоне. Отправив гулей постоять на шухере, Кристоф приступил к флешкрафту – и был удивительно успешен: старуха теперь щеголяла молоденькой кукольной мордашкой.
Само собой, гарпия хотела большего - ей хотелось и руки, и тело сделать молодыми, но Кристоф сказал ей, что колдунство требует длительной подготовки, поэтому о времени следующей процедуры он сообщит сам.
Попрощавшись с гарпией и вызвав такси, Кристоф задумался над тем, куда ехать дальше. Возвращение в капеллу было плохим вариантом – тремеру не хотелось больше ни удивлять князя своим героизмом, ни плясать под его дудку. Все, чего хотел Кристоф – это мирно заниматься своими исследованиями, но для этого ему нужен был могущественный союзник. Кристоф достал мобильник и позвонил Шадоу.
Шадоу вместе с Самантой как раз ехали в Уэбстер. Старый малкавианин был крайне рад услышать Кристофа и предложил погостить. Однако в Уэбстере тремера ждал не самый радушный прием – первым делом Шадоу заставил его сделать глоток своей крови.
Тремер вновь использовал Bloodwalk и вновь успешно, пронзив поколения вампирской генеалогии и узрев Малкава, а затем Еноха. Шадоу с радостным изумлением слушал бормотание впавшего в транс Кристофа.
Придя в себя, Кристоф предложил Шадоу вместе убить князя и диаблеризировать его. Охреневший малкавианин зашвырнул Кристофа в ближайший ангар, запер там и пообещал на следующую ночь вновь напоить его своей кровью.
Ну а Блэк, Мэл и Мартин отправились в то место, которое Блэку назвал мужик с мачете. Кроме мужика с мачете, там были его спутники – девка с повязкой на лбу и седой мужик (при ближайшем рассмотрении выяснилось, что он не седой, просто его волосы сделаны из проволоки).
Седой стоял с закрытыми глазами и будто бы в трансе, а мужик с мачете попросил вампиров не озорничать и не пытаться использовать на нем всякое колдунство. По его словам, седой сейчас не видел и не слышал ничего, кроме биения сердец своих товарищей, и в случае изменения в этом биении должен был подать сигнал снайперу.
Рядом стоял тот самый фургончик, в котором, по словам мужика с мачете, в данный момент сошедший с ума бывший шеф полиции расчленял ФБРовцев.
В ходе разговора подтвердилось то, что все и без этого уже поняли. Мужик с мачете и его команда прибыли из Мехико и принадлежали к группировке оборотней, которая враждовала с теми, кто засел в парке Хьюстона. Блэк и его товарищи принадлежали к группировке вампиров, противоположной тем, с кем приехавшие воевали в родном Мехико. По этой причине мужик с мачете предложил Блэку сообща зачистить парк, избавив хьюстонских вампиров от их проблемы.
После того, как прошло первое охренение, Мэл принялась за расспросы и выяснила, что таинственный Федор Фомич, которого она видела на фотографиях рейнджера, тоже из оборотней. Более того, именно он и вызвал мужика с мачете и его друзей из Мехико.
Оборотням от вампиров нужна была информация и стволы – желательно, крупнокалиберный пулемет. После зачистки парка они собирались вернуться в Мехико, потому что на сам Хьюстон им было откровенно плевать. Вампиров это также устраивало.
После разговора с оборотнями Блэк отправился дневать в зоопарке, а у Мэл и Мартина остались незаконченные дела.
Мартин вернулся к себе домой, влил в рот пленному охотнику второй глоток своей крови, захватил своего гуля Роберта и вместе с ним поехал в Уэбстер. Оставив Роберта общаться с сестрой, Мартин заперся в ангаре с формулой Истины и работал над ней, пока дневной сон не свалил его с ног.
А Мэл направилась к бару «Тринадцатый этаж», спряталась за углом и улучила момент, когда в баре остались только баронесса и вампир-бармен, благо бар после пожара был дыряв настолько, что его внутреннее убранство прекрасно просматривалось.
Мэл позвонила баронессе и огласила смертный приговор. Баронесса засуетилась, но было поздно – через секунду в бар влетела здоровенная злобная рысь.
Убить баронессу сразу у Мэл не получилось – та рухнула на пол без половины лица, булькая разорванным горлом. Вампир-бармен сбежал. Мэл хладнокровно добила баронессу, оторвала ей голову и вынесла тело на крышу. Затем гангрельша забралась в вентиляцию и уснула, держа в руках голову баронессы. Несмотря на хладнокровное убийство, угрызения совести ее не мучали – она считала содеянное праведным возмездием.
Проснувшись в капелле на закате, Кристоф первым делом отправился к князю. В кабинете князя воняло жжеными перьями, а сам он несмотря на ранний час уже проснулся.
Кристоф сообщил, что он готов проявить личный героизм и лично проникнуть в тайную часть парка. План у него был, и ему требовался определенный реквизит. Князь, гордясь своим соклановцем, разрешил Кристофу брать все, что ему нужно.
А нужны Кристофу были ростовое зеркало, еще одно зеркало – поменьше, очки, кольцо с изумрудом и несколько ремней. Из очков тремер выдавил одно из стекол, заменив его осколком маленького зеркала. Ремнями приладил ростовое зеркало себе на спину, как черепаший панцирь – отражающей стороной к себе. Кольцо с изумрудом надел себе на палец и вызвал такси до парка.
Проникнув в парк, Кристоф исполнил ритуал бестелесного передвижения и направился к тайной роще. Однако он решил не выдавать своего преимущества и вел себя так, будто по-прежнему материален: обходил кусты, перешагивал через поваленные деревья, уворачивался от веток.
Кубы в ту ночь были на стороне тремера – все броски шли с огромными успехами. На границе рощи Кристофа охватил беспричинный страх, но он легко превозмог его своей храбростью. За ним наверняка наблюдали, и ему приходилось двигаться крайне ловко, чтобы не выдать своей бестелесности – и он с этим справился. Когда навстречу ему из чащи выскочил рычащий волк, Кристоф даже не вздрогнул, а вежливо поздоровался – волк опешил и резко затормозил всеми четырьмя лапами.
Обнюхав тремера, зверь пришел в крайнее возбуждение и умчался в чащу. Затем появились еще несколько волков, которые также обнюхали Кристофа и показали ему, что он должен идти за ними.
Волки вывели Кристофа на поляну, где горел костер, а возле костра сидел некто в балахоне, а его лицо было скрыто капюшоном. Единственное, что выдавало натуру этого незнакомца – торчащие из рукавов балахона кисти рук, когтистые и покрытые шерстью.
Когтистый принялся выспрашивать у Кристофа о его связи с Нергалом. До тремера дошло, что оборотень учуял в нем маяк нечестивости и кровь малкавианина-инферналиста, так что Кристоф сориентировался и признал себя новым пророком Нергала. Благодарный Нергалу когтистый пожелал Кристофу новых инфернальных свершений и протянул тремеру странного вида яйцо – большое и с кожистой скорлупой, будто бы яйцо динозавра. По словам когтистого, если пролить на яйцо кровь пятнадцати человек, то из него вылупится всепожирающий червь, который может неслабо помочь делу Нергала.
Все это время Кристоф оставался бестелесным, непрерывно смотря одним глазом в зеркальный осколок, вставленный в очки. Сняв очки, тремер вновь стал материальным, взял в руку яйцо, поблагодарил и Mirrorwalk’ом мгновенно ушел в висящее на спине ростовое зеркало.
Выкинуло его из лобового стекла одной из машина на парковке возле парка. Подобрав с травы какую-то валяющуюся ветку, Кристоф направился обратно в капеллу. Там он разрисовал ветку языческой символикой, намереваясь преподнести ее князю как артефакт оборотней. А яйцо Кристоф полил своим витэ и кровью гуля-бомжа, после чего спрятал в своем желудке с помощью флешкрафта.
Мэл, проснувшись в холодильнике кафе-мороженого в закрытом зоопарке, с трудом вылезла из-под придавившей ее туши Блэка и решила навестить вчерашнего рейнджера с целью сажания его на вторые узы.
Рейнджер к приходу Мэл расставил по всей квартире горящие свечи, подхватил гангрельшу на руки и хотел вдуть ей прямо в окружении свечей. Сдержав накатывающий ротшрек, Мэл вылезла из объятий рейнджера и вновь потащила его в ванную, где обоюдное питье крови повторилось.
Мартин в эту ночь мог думать только о предстоящем общегородском собрании в элизиуме, где Саманта – его бывший гуль, а ныне чайлд мистера Шадоу – должна была получить статус полноправного неоната.
Кроме того, из газет малкавианин узнал, что один из членов его культа лишился жены и тещи, которых задушил его тесть – известный банкир.
Малкавиане договорились заранее встретиться в ночном кафе и обсудить текущие вопросы. Но разговор как-то не клеился. Саманта выглядела безразличной и эмоционально реагировала только в те моменты, когда видела что-то, напоминавшее ей о жизни смертной женщины – целующиеся парочки, семьи с детьми и т. д. В такие моменты мистеру Шадоу приходилось хватать Саманту за руки, чтобы она не предприняла очередную попытку самоубийства.
Что касается заговора против князя, то Шадоу по-прежнему выражал готовность сотрудничать. Связь он поддерживал с примогеном носферату, а с примогеном бруха хотел поговорить тет-а-тет на элизиуме.
К слову об элизиуме: когда Мартин позвонил своему сиру и сообщил, что они с Шадоу уладили свои разногласия мирно и без отчуждения материальных ценностей у старейшины, сенешаль пришел в ярость и собирался поставить на уши князя, примогенат и чуть ли не Внутренний круг. Пришлось срочно звонить примогену вентру и просить отвлечь сенешаля каким-нибудь денежным вопросом.
Кроме того, Шадоу привез честно позаимствованную в одной из лабораторий NASA здоровенную бухту серебряной проволоки и передал ее Мартину.
Блэк, проснувшись в холодильнике один, вышел в ночную темноту и первым делом припугнул оставшихся в зоопарке животных. Перепуганные звери и птицы забились в дальние углы своих клеток, а носферату-смотритель неодобрительно покачал головой.
Далее Блэк сделал несколько звонков и направился в полицейское управление, чтобы переговорить с вр.и.о. шефа полиции, который этой ночью вынужденно задержался на работе по причине тупости целого ряда своих подчиненных (подчиненные эти были гулями князя, которыми в связи с чрезвычайной ситуации дали порулить шерифу, ну а шериф уже заставил их саботировать работу, чтобы выручить своего чайлда).
Вр.и.о. шефа полиции стал расспрашивать о том, что Блэк делал в районе Монтроз в момент начала всех этих гей-беспорядков. Брухан изложил ему заранее заготовленную легенду – мол, он натурал, но раз в год позволяет себе расслабиться. Ну а дальше Блэк практически пересказал произошедшее в клубе и на улице – естественно, умолчав об участии вампиров, и напирая на то, что он и его партнер сами чуть не стали жертвами сперва пожара, а потом – стрельбы.
Выдать личность партнера Блэк наотрез отказался. Также он отрицал всякую связь между своим гомосексуализмом, своей бандитской юностью, нападением на его дом и автосервис. Вдоволь поугорав, вр.и.о. шефа полиции сжалился над Блэком и разрешил ему в письменных показаниях ограничиться тем, что он просто пришел в Монтроз выпить, когда там все началось – без указания своей ориентации.
Следующей проблемой был старый шеф полиции, которого Блэк хотел заставить ширнуться смертельной дозой наркотика. Однако подъехав к месту встречи, Блэк обнаружил припаркованный рядом фургон и почуял неладное. Позвонив шефу полиции, Блэк приказал ему ехать в другое место – фургон также тронулся и поехал за машиной полицейского.
Блэк догнал и подрезал фургон. Оттуда вылезли четверо злых людей в штатском с ксивами ФБР и пистолетами в руках. Рукояткой одного из этих пистолетов Блэку хорошенько прилетело в голову, но он оправился от удара и врукопашную вырубил всех четверых. В фургоне внезапно ожила рация, и когда Блэк из озорства решил ответить, то услышал: «Твою мать, ну нахрена ты это сделал?»
Из темноты рядом с фургоном вышли трое: тощий мужик с мачете на поясе, девка с перевязанным лбом и еще один мужик – седой и в джинсовке. Эта троица сообщила Блэку, что они в курсе, кто он такой, и в курсе проблем с парком – более того, они здесь именно из-за парка. Насчет ФБР можно было не волноваться – все их радиопереговоры перехватывались троицей, и последние полчаса агенты в фургоне слышали только троицу и говорили только с ними.
Кроме того, троица любезно предложила решить проблему с шефом полиции – Блэку нужно было всего лишь приказать ему ехать в названное троицей место за городом. Туда же полагалось приехать и Блэку, чтобы сообща с троицей решить, что делать с парком. Для обратной связи троица вручила Блэку мобильный телефон с забитым в память единственным номером, а затем закинула в фургон бессознательных ФБРовцев и уехала.
Затем Блэк поспешил на элизиум. Однако перед этим он подобрал Мэл возле дома рейнджера, и они вместе отправились шопиться – предстоял общегородской сбор, поэтому вампиры хотели заявиться туда разодетые с иголочки.
Мартин прибыл на элизиум вместе с Шадоу и Самантой. Кристоф заявился с небольшим опозданием и принес ту самую ветку из парка, которую щедро разрисовал.
Элизиум был чопорный и унылый – Лукас Халтон со сцены вещал о том, как в Хьюстоне не-жить хорошо и что мятежных гангрелов в парке скоро раздавят, а сородичи уныло попивали кровь из бокалов (вентру, как всегда, пришли со своей выпивкой). Архонт и Шадоу к выпивке не притрагивались.
Все рисковали уйти в торпор от скуки, если бы не несколько происшествий.
Прежде всего, князь принес официальные извинения архонту за двусмысленную ситуацию с медицинским центром. У центра были заключены многомиллионные многолетние контракты с различными организациями (принадлежащими, естественно, Халтону через вторые и третьи руки), так что, хоть центр и был передан архонту, деньги из него лились в карманы князя. Огромная неустойка не позволяла просто расторгнуть эти контракты, поэтому ситуация не предполагала быстрого и простого решения, так что князь просто извинился.
Затем Халтон шокировал публику, объявив о завершении многолетней вражды с мистером Шадоу. Кроме права на чайлда (Саманта ближе к концу вечера была объявлена полноправным неонатом), князь даровал старейшине-малкавианину пару десятков миллионов долларов на развитие космической отрасли. Шадоу пришел в восторг и принялся строить планы насчет замены линз на «Хаббле», позабыв о своем участии в заговоре.
Но самым ярким моментом вечера стал конфликт гарпий. Напомню, что гарпий в нашем Хьюстоне было две: одна – старая тореадорша – занималась сбором и распространением слухов по старинке, вторая – молодая вентру – придерживалась новаторского подхода и издавала газету «Вечерний хьюстонец», где, кроме светской хроники простых смертных, публиковалась и светская хроника сородичей – естественно, в максимально иносказательном виде, чтобы незаинтересованные ничего не поняли. Деятельность, конечно, рискованная и на грани нарушения Первой традиции, но князь и сам любил почитать остроумные заметки о других вампирах, так что одобрял.
Та гарпия, что постарше, обнаружила в принадлежавшем ей ТРЦ (где ночью открывался крупнейший элизиум города) кучу «жучков», принадлежавших гарпии-газетчице. Князя такой наглый шпионаж возмутил, и он потребовал принести ему паяльную лампу и тазик соли, а гарпию-газетчицу попросил подойти поближе. Публика замерла в ожидании расправы.
Выжигая пламенем паяльной лампы глаза и уши истошно кричащей гарпии (и макая ее головой в соль после каждого ожога), Халтон возвестил собравшимся свой указ: отныне сородичам запрещалось использовать технические средства для шпионажа друг за другом (исключение – команда шерифа и те, кто получил личное разрешение князя). Носферату слушали это с нескрываемым удовольствием, да и примоген вентру выглядел довольным несмотря на то, что истязаемая гарпия принадлежала к его клану.
Вышвырнув газетчицу из элизиума, князь сообщил о том, что за публикацию газеты теперь отвечает старая гарпия. Тут и выяснилась причина радости примогена вентру – он тут же подкатил к гарпии со своими бизнес-предложениями насчет вампирских СМИ.
Менее шокирующим стало назначение Мэл хранителем анархского «элизиума» - того самого бара «Тринадцатый этаж», где собирались анархи, кому разрешалось находиться на территории Хьюстона. Ну и того самого бара, где команда шерифа в неравном бою сразила оборотня, что сопровождалось пожаром. По мнению Халтона нужно было установить над анархами более жесткий контроль и Мэл как раз для этого подходила.
Ну а дальше Халтон, подобно крестному отцу из одноименного фильма, стал принимать и выслушивать просителей. Мартин сообщил ему о том, что их разногласия с мистером Шадоу улажены. Блэк рассказал, что архонт не поможет с воскрешением Рено из торпора – князя это особо не огорчило. Мэл узнала телефонный номер нынешней анархской баронессы и получила от князя разрешение действовать жестко, если анархи проявят неповиновение. Кристоф поведал князю о своей вылазке в парк и преподнес раскрашенную ветку, сообщив, что она может являться ритуальным предметом оборотней.
Кубы вновь работали на атмосферу. Броски ауспекса провалили и князь, и архонт, и Шадоу – отсюда мы ретроспективно сделали вывод, что княжеский элизиум защищен действием какого-то ритуала вроде Dominion. Ни истинная природа ветки, ни яйцо внутри Кристофа не были выявлены.
Блэк в тот вечер помирился с мистером Шадоу. Старый малкавианин собирался порвать Блэка еще на входе в элизиум, но там их удалось разнять. А уж после получения подарка от князя Шадоу уверился в том, что такова воля кармы и Блэк с его наглостью был лишь инструментом в руках судьбы, так что не стоит держать на него зла.
Ну а Халтон любезно сообщил Блэку, что если Мэл не сможет обуздать анархов, то за это пострадает и сам Блэк.
У Мартина состоялся разговор с командой шерифа, после которого даже самые тупые и прямолинейные силовики Хьюстона поняли, что никаких мятежных гангрелов нет, а в парке сидят самые настоящие оборотни. Малкавианин показал имеющееся у него серебро и был принят в боевую котерию.
Однако примоген бруха Суадела (на правах вампира, знакомого с заводской обработкой металла) и гейткипер Стэнли (на правах вампира, имеющего опыт войны с оборотнями) попросили бойцов особенно не радоваться. Серебро требовало еще и умелого оружейника, умеющего с ним работать.
Задумавшись над этим вопросом, Мэл подкатила к ликующей старой гарпии, на которой в этот вечер было с полцентнера различных ювелирных украшений, включая изысканные серебряные. Потупив взгляд, Мэл «призналась» гарпии, что хочет быть такой же роскошной, как она. Тореадорша смотрела на выскочку-гангрельшу как на последнего анарха, но в конце концов сжалилась и сообщила координаты своего ювелира Паоло Ринальди, который поистине умел творить с серебром чудеса. Однако старуха выразила искреннее сомнение в том, что Мэл хватит денег хотя бы на примерку украшений великого маэстро.
Сама же гарпия искала возможности уединиться с Кристофом, и когда это наконец случилось, старуха сообщила тремеру, что в ночь его воскрешения из торпора заметила то, что упустили все остальные. Пока все вампиры неотрывно следили друг за другом, гарпия любовалась юным телом Кристофа и заметила, как он движением руки увеличил свое мужское достоинство.
Кристофу удалось сохранить самообладание и убедить гарпию в том, что это особое тремерское колдунство, меняющее плоть. Следом гарпия принялась уговаривать Кристофа применить это колдунство на ней – ей очень хотелось вновь стать молодой. В поисках возможности улучшить свою внешность гарпия перепробовала все известные ей способы и даже была вынуждена пойти на отвратительную сделку с примогеном носферату, но все было без толку.
Чтобы заинтересовать Кристофа, гарпия сообщила ему, что примоген вентру в разговоре с ней обмолвился про некое позорное видео с тремером. В благодарность за помощь Кристофа гарпия была готова сокрушить примогена вентру с помощью прессы и своего влияния. Кристоф согласился – он как раз хотел насолить примогенам носферату и вентру.
Блэк успел также переговорить с другим известным в городе бруханом – Хейзом, который как раз собирался возглавить нигерский криминалитет и возобновить войну банд. Бруханам удалось на словах обсудить раздел сфер влияния и договориться о сотрудничестве в сфере наркоторговли.
А дальше случилось то, что показалось всем незначительным происшествием, но весьма встревожило мистера Шадоу. Неловкий официант-гуль, разносивший выпивку, столкнулся с Самантой. В воздух взлетели бокалы и флаконы, в которые была налита кровь. Саманте удалось поймать один из флаконов и не дать ему упасть, но брызгами из разбитых бокалов ее таки забрызгало, безнадежно испортив платье.
Нерасторопного официанта утащили, осколки подмели, флакон из рук Саманты аккуратно забрали, пол помыли – в общем, оперативно навели порядок. Однако Шадоу резко засуетился и засобирался. Мэл потребовала у княжеских гулей принести подходящее платье и утащила Саманту в туалет переодеваться, а Шадоу объяснил Мартину, что его не-жизнь теперь в опасности, так что он уезжает обратно в Уэбстер и участвовать в заговоре будет только деньгами, но никак не лично.
Между вампиршами состоялся разговор. Саманта рассказала Мэл о своем нестерпимом желании убить себя и о бессмысленности дальнейшего посмертия. Мэл предложила Саманте поискать плюсы в не-жизни, нагло эксплуатируя вампиров-мужчин и прочих сильных мира сего. Кроме того, вампирши договорились дружить и ездить друг к другу в гости. Саманта немного успокоилась.
По завершении элизиума Кристоф и гарпия встретились на окраине города. Гарпия передвигалась на инвалидной коляске, поэтому гули возили ее в специально оборудованном фургоне. Отправив гулей постоять на шухере, Кристоф приступил к флешкрафту – и был удивительно успешен: старуха теперь щеголяла молоденькой кукольной мордашкой.
Само собой, гарпия хотела большего - ей хотелось и руки, и тело сделать молодыми, но Кристоф сказал ей, что колдунство требует длительной подготовки, поэтому о времени следующей процедуры он сообщит сам.
Попрощавшись с гарпией и вызвав такси, Кристоф задумался над тем, куда ехать дальше. Возвращение в капеллу было плохим вариантом – тремеру не хотелось больше ни удивлять князя своим героизмом, ни плясать под его дудку. Все, чего хотел Кристоф – это мирно заниматься своими исследованиями, но для этого ему нужен был могущественный союзник. Кристоф достал мобильник и позвонил Шадоу.
Шадоу вместе с Самантой как раз ехали в Уэбстер. Старый малкавианин был крайне рад услышать Кристофа и предложил погостить. Однако в Уэбстере тремера ждал не самый радушный прием – первым делом Шадоу заставил его сделать глоток своей крови.
Тремер вновь использовал Bloodwalk и вновь успешно, пронзив поколения вампирской генеалогии и узрев Малкава, а затем Еноха. Шадоу с радостным изумлением слушал бормотание впавшего в транс Кристофа.
Придя в себя, Кристоф предложил Шадоу вместе убить князя и диаблеризировать его. Охреневший малкавианин зашвырнул Кристофа в ближайший ангар, запер там и пообещал на следующую ночь вновь напоить его своей кровью.
Ну а Блэк, Мэл и Мартин отправились в то место, которое Блэку назвал мужик с мачете. Кроме мужика с мачете, там были его спутники – девка с повязкой на лбу и седой мужик (при ближайшем рассмотрении выяснилось, что он не седой, просто его волосы сделаны из проволоки).
Седой стоял с закрытыми глазами и будто бы в трансе, а мужик с мачете попросил вампиров не озорничать и не пытаться использовать на нем всякое колдунство. По его словам, седой сейчас не видел и не слышал ничего, кроме биения сердец своих товарищей, и в случае изменения в этом биении должен был подать сигнал снайперу.
Рядом стоял тот самый фургончик, в котором, по словам мужика с мачете, в данный момент сошедший с ума бывший шеф полиции расчленял ФБРовцев.
В ходе разговора подтвердилось то, что все и без этого уже поняли. Мужик с мачете и его команда прибыли из Мехико и принадлежали к группировке оборотней, которая враждовала с теми, кто засел в парке Хьюстона. Блэк и его товарищи принадлежали к группировке вампиров, противоположной тем, с кем приехавшие воевали в родном Мехико. По этой причине мужик с мачете предложил Блэку сообща зачистить парк, избавив хьюстонских вампиров от их проблемы.
После того, как прошло первое охренение, Мэл принялась за расспросы и выяснила, что таинственный Федор Фомич, которого она видела на фотографиях рейнджера, тоже из оборотней. Более того, именно он и вызвал мужика с мачете и его друзей из Мехико.
Оборотням от вампиров нужна была информация и стволы – желательно, крупнокалиберный пулемет. После зачистки парка они собирались вернуться в Мехико, потому что на сам Хьюстон им было откровенно плевать. Вампиров это также устраивало.
После разговора с оборотнями Блэк отправился дневать в зоопарке, а у Мэл и Мартина остались незаконченные дела.
Мартин вернулся к себе домой, влил в рот пленному охотнику второй глоток своей крови, захватил своего гуля Роберта и вместе с ним поехал в Уэбстер. Оставив Роберта общаться с сестрой, Мартин заперся в ангаре с формулой Истины и работал над ней, пока дневной сон не свалил его с ног.
А Мэл направилась к бару «Тринадцатый этаж», спряталась за углом и улучила момент, когда в баре остались только баронесса и вампир-бармен, благо бар после пожара был дыряв настолько, что его внутреннее убранство прекрасно просматривалось.
Мэл позвонила баронессе и огласила смертный приговор. Баронесса засуетилась, но было поздно – через секунду в бар влетела здоровенная злобная рысь.
Убить баронессу сразу у Мэл не получилось – та рухнула на пол без половины лица, булькая разорванным горлом. Вампир-бармен сбежал. Мэл хладнокровно добила баронессу, оторвала ей голову и вынесла тело на крышу. Затем гангрельша забралась в вентиляцию и уснула, держа в руках голову баронессы. Несмотря на хладнокровное убийство, угрызения совести ее не мучали – она считала содеянное праведным возмездием.
Продолжение - https://wod-translator.blogspot.com/2018/12/2-9.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий